Я успел покинуть гостеприимный шкаф-купе, переместиться к чуть приоткрытой двери и замер. Налетчиков в гостиной трое, и действуют они внагляк, хотя по-своему и грамотно: безо всяких реверансов и подходов кто-то влепил девушке в глаз, да так крепко, что сейчас он почти заплыл свежим багровым бланшем; губы – тоже разбиты. Не давая опомниться, раздели донага, усадили в кресло и начали паясничать, дожимая жертву. Конечно, это не уличные ханыги; что-то им от приютившей меня хозяйки надо, факт. Я давно вышел бы из «тени», но предварительно желаю убедиться в двух вещах: есть ли кто в коридоре, на кухне или в других помещениях безразмерной квартирки и – личная это инициатива «псов свободного рынка» или их кто-то сюда направил, страхует на улице и ждет не дождется результатов собеседования. То, что даму ломают так жестко и качественно не из-за ее побрякушек и уж тем более не ради сексуальных забав – понятно и слону. «Черный передел» в криминальном сообществе Покровска, начавшийся вчера стрельбой из всех видов автоматического оружия, затянул сестренку богатого братца, как трясина – Золушкину туфельку.
– Что тебе нужно, Таджик? – услышал я всхлипывающий голос Ольги.
Очень хочется выдернуться и потолковать с пареньками, но до выяснения – нельзя. Ребятки не наркоши и не отморозки, безальтернативно плоскогубцами и другими острыми предметами орудовать не станут; да и нет нужды при таком вот наезде действительно применять упомянутые железки: гораздо эффективнее полязгать ими же перед лицом жертвы, обстоятельно разъяснить, что и с каким старанием станут немудреным инструментом выдирать без наркоза, а то – за-тянуть приготовления пытошных причиндалов под аккомпанемент незначащих междометий и тихого, но нездорового садистского азарта, еще лучше – в тишине, не мешая работе воображения «клиента»: оно само дорисует все страсти-мордасти в лучшем виде. После такого «пси-фактора» люди с комплексами, а людей без комплексов нет, есть специально подготовленные профессионалы, способные противостоять, ну да это тоже своего рода «комплекс супермена», с таким другая тактика и стратегия, – так вот, люди колются, как сухие орехи, с треском.
И все же мне беспокойно за приютившую меня хозяйку: правила правилами, а в нынешнее постсудьбоносное звериное время и корова петухом поет, а уж «правильные» бандюки превращаются в нелюдь сплошь и рядом. Потому настороженно слежу за вожаком, названным Таджиком, отметив только, что нет в нем ничего таджикского, скорее всего погоняло прилипло после службы в столь отдаленных и милых местах, или же – беженец оттуда, лишенец, ходить ему конем! Пистоль держу наготове.
Выразительный звук пощечины, Таджик задушевно склонился над Оленькой, жестоко лаская грудь, так, что девка губу закусила от боли.
– Называй меня Валерием Николаевичем, ущучила, подстилка?
Он замолчал, продолжая тискать даму; два его подельника с глупо ухмыляющимися физиями разгуливали по гостиной, то бросая взгляды на голую молодку, то рассматривая богатое убранство комнаты с интересом мелких гостиничных воров.
А Ольга – дама таки с характером. Сцепила зубы, вытерпела «ласки» грубого кавалера, спросила снова, стараясь сохранить самообладание:
– Что вам нужно?
Голос чуть надтреснутый, но девка держится, хоть это хорошо. Видно, братан Фрол – крутой малый, и родная сестренка от него недалеко ушла: гены.
Нет, ребята явно не собирались тешиться сексом или затягивать представление ради удовольствия. Валерий свет Николаевич обхватил мордашку плененной разлапистой пятерней, повернул к себе, уставился в глаза «дзержинским» взглядом, произнес без обиняков:
– Деньги. Нам нужны деньги Фрола.
Глава 36
– Но ведь его деньги… – начала было Ольга.
– Нишкни, сука! Молчи и слушай пока. Нам не нужны бабки в банках, не достать. Но у Фрола – заначка, дядька он зело хозяйственный, чтобы не прихранить на черный день налика. Так вот, Олюня, черный день настал. Хочешь дальше тихо жить-поживать на роскошной хазе и мальчиков потрахивать – колись скоренько и до нитки. Нет – так все одно колонешься, только уродкой ты никому не нужна… И не мудри сильно: да, Фрол крут и может достать даже из камеры германской тюрьмы, куда его укатали… А может и не достать. Уж кому завтра жить, а кому червей кормить – про то один сатана ведает. Так что не упирайся крепко, ты же у нас не партизанка, а стервочка, к удовольствиям и холе привыкшая, а то пощекочем утюжком избранные места, кому ты, карга пожженная, нужна станешь?
Ольгино лицо потемнело от страха. Глаза заметались, мазнула она взглядом и по едва приоткрытой двери комнаты, в которой я затаился.
Женщину можно было понять: если она и надеялась на мою помощь, то рассчитывать вряд ли могла: в свете новых реалий эпизод в кухоньке теперь наверняка казался ей моим героическим настоящим; отобрать мушкет у бабенки пусть с характером, но совсем не умеющей с оружием обращаться, не одно и то же, что сцепиться с тремя бульдогами пусть невеликой выучки, зато без комплексов на предмет пострелять. Но и выдавать меня девушка-красавица не спешила: как ни кинь, я был ее единственным шансом. Не надо большого ума смекнуть, что, во-первых, ее никто не собирается оставлять в живых, а во-вторых, что от пыток тоже не убережется: жадные ребятки недоверчивы. Даже если и выдаст она им валютный схрон братца, в котором баксы килограммами, решат – мало, будут истязать, чтобы получить еще… Чтобы получить все.
То, что парни не засланные особисты, а либо подельники, либо, наоборот, супротивники упомянутого Фрола, – факт. Скорее подельники: открыла же она им железную дверюгу безо всяких вывертов и опасок… А они, коварные, сразу в пятак! Мораль: с кем поведешься, от тех и огребешь!
Ладно, хватит мучить гостеприимную хозяйку неопределенкой: пора играть свою партитуру, тем более что стенки сталинки достаточно толсты, а окна из металлопластика – герметичны. Соседи что-то услышат, ну да не беда: примут за выхлоп пылесоса. Недостоверно? Да и фиг с ней, с достоверностью! Пора, пока этот неласковый мастодонт, садюга гребаный, даме груди не оттоптал ручищами; не люблю я нелюбезного обращения со слабым полом, хоть на куски меня режь, но не люблю! Пора.
Но, как назло, стоило только принять судьбоносное решение, ситуация поменялась, пусть не в корне, но оущутимо: дверной звонок неутомимо запел мелодию «битлов» о прекрасном вчерашнем дне. Боевики замерли, один на цырлах покандыбал в прихожую: изучать в глазок ситуацию. Оставшиеся двое тоже поменяли диспозицию: Клевер передвинулся за кресло с обнаженной мадемуазель, треско распечатал скотч и залепил бедняжке рот, заодно прикрутив голову к креслу. Таджик извлек из недр пиджака снабженную глушителем «беретту» и тоже передвинулся к двери.
М-да… Была бы у меня такая «дура» на стволе, я бы и медлить не стал: положил бы обоих штабелем в хорошем темпе, тишком разобрался бы и с вышедшим в прихожку и, глядишь, запустил бы в комнатуху незваного гостя: может, он лучше татарина? Мечты, мечты, где ваша сладость…
А дверь в коридоре меж тем отперли, в комнату вошел некто скорый и повелительный:
