– Это и не цинизм вовсе. Чем занята хозяйка по жизни?
– Да какая тебе разница?
Гудок просигналил снова – требовательно, но игриво: водитель выдал какую-то шлягерную мелодию.
– Пойду спущусь, – произнесла Ольга.
– Что-то они больно наглы для гостей.
– Видно, приняли на грудь, желают культурного общения.
Ольга запахнулась в хозяйкин халат, спустилась вниз. Я услышал, как она открыла дверь и вышла на крыльцо… И тут – короткая автоматная очередь рявкнула из полуоткрытой дверцы автомобиля. Я выхватил пистолет, бросился к окну. Выдала меня качнувшаяся занавеска. Новая очередь, в полрожка, развалила стекло, пули, рикошетя о решетку, неслись по комнате, выли, с чавканьем впивались в стропила потолка, щепили драгоценную немецкую мебель.
Если сейчас кто-нибудь из этих шустриков под прикрытием огня проберется в отворенную металлическую дверь, мне хана. Против пары автоматов я продержусь полминуты. Это не кино.
Но налетчики и не собирались атаковать дом. Джип взревел турбиной и покатил прочь. Я выждал минуту, выскочил на крыльцо. Палить из пистоля вслед удаляющемуся авто – полное ребячество. Мельком глянул на Ольгу, отвернулся: то, что было минуту назад живым, очаровательным существом, рассуждавшим о жизненном счастье и тяжкой девичьей доле, теперь… Автоматная очередь попала ей в грудь.
Думать было некогда. Я собрался в секунды. Уже через пять минут за рулем Ольгиной «бээмвухи» вырулил на узкую городскую улочку. Что дальше? Ребята вряд ли станут хорониться в городе. Слишком приметная машина для такого маленького, пусть и полукурортного городка. Все у всех на виду. Законопатить джип в гараж после стрельбы, а самим водочкой наливаться? Вряд ли. Значит, вырулят на серпуховской большак. Не торопясь, но и не мешкая. А затеряться на шоссейке при движении в направлении Москвы ранним вечером в выходной – проще простого. Особенно такой распространенной бибике, как джип. Не говоря уже о возможности свернуть на любой из подмосковных больших и малых городков, на любую грунтовку… Но пока еще утро. Вперед!
Глава 43
Выезжаю кое-как на старый серпуховской тракт, по эту пору абсолютно пустынный. Впереди никто не маячит. Ну да время оторваться у них было. Прибавляю. Глядишь, нагоню. Если, конечно, я все правильно просчитал и ребята не подались, наплевав на два стационарных гаишных поста, на Киевку.
Что это? Заказнуха? Очень не похоже! Разборочная пальба? Кого и в кого? Пасли Ольгу или хозяйку милого домика? Вполне, особенно если она тоже занимается очень неинтересным и бесприбыльным делом: скупкой акций предприятий покровской оборонки. Или – какого-то одного предприятия, остальной весь сыр-бор – ширма? Мысль перспективная, но додумать ее мне некогда. Впереди, примерно в километре, замаячил задок искомого джипа.
За каким рожном я за ним мчусь, я не знаю. Вернее, не задумываюсь. Мне глубоко плевать на все и всяческие разборки на наших просторах, как и на стороны, их представляющие. Но мне не плевать, когда за минуту свинец превращает в месиво человеческое существо, девчонку, не очень счастливую и жаждущую того же, чего и все в этом мире: любви. И я очень хочу достать этих выродков, превративших оружие в инструмент бизнеса.
Стоп! Я смотрю на побелевшие костяшки пальцев, на кисти собственных рук, вцепившиеся в руль, как в спасательный круг. Бросаю взгляд на стрелку спидометра: ого! Расслабиться, немедленно. Иначе любой поворот или просто выбоина станут для меня последним препятствием в этой жизни: при всем совершенстве автомобиля, катапульты в нем еще не придумали.
Делаю несколько глубоких вдохов и начинаю дышать быстро и поверхностно, чтобы привести количество адреналина в крови в надлежащую норму, а состояние жестокого, почти горячечного гнева – в холодную, расчетливую ненависть.
Немецкое качество и в Африке – качество. Дорога несется под колеса стремительно, задний бампер джипа маячит уже в каких-нибудь трехстах метрах. Преследование они пока вряд ли почуяли: по-видимому, приняли меня за охранника хозяйки особняка. А ни один охранник не бросится в погоню за машиной. Только полный отморозок, для которого собственная жизнь – в тягость. Вернее, который не понимает ее самоценности. Мне моя не в тягость, но… Я их достану. Потому что это так.
Сто пятьдесят метров. Семьдесят. Пятьдесят. Идти на обгон и палить из пистолета? Бездарно до глупости: полоснут очередью, и все дела. Думай.
Скорость я сбавил. Держу пятьдесят метров. Знают они, что это Ольгина машина? Вряд ли. Надеются на случай? Ну да. На случай рассчитывать нельзя, но нужно быть к нему готовым.
Впереди мосток через безымянную речушку. Дорога – вниз. Нагоняю. Трасса прямая, а «бээмвуха» по мощи куда превосходит джип на скоростной трассе. Десять метров. Пять. Речушка маячит уже впереди. Пора.
Опускаю стекло, высовываю руку с зажатым пистолетом и жму на спуск. Снабженный трубкой глушителя «спенсер» послушно задергался: две пули чиркнули по металлу, с третьей – попал. Хлопок лопнувшего колеса, ребятишки в салоне что-то сообразили, но поздно: джип заюзовал на такой скорости и подставил мне борт.
Удар был крепким. Джип неловко, боком, влетел на мосток, всей тяжестью врезал по крепким, металлическим прутьям перил, но не снес, чуть перевесился вниз. Я задницей «бээмвухи» уперся в перила с другого края, машина замерла, я юркнул вниз, на землю, в заранее открытую дверцу. Вовремя: кинжальный огонь из двух стволов обрушился на несчастную «бээмвуху», я замер, пули шли верхом, прошивая кабину: ребята опасались попасть в бензобак, на таком расстоянии при взрыве их джип мог и не загореться, но то, что мог потерять равновесие… До мелкой речушки – метров пятнадцать лету: хоть не высоко, но чувствительно.
Я услышал, как новоявленные карабинеры выскакивают из джипа. Что-то я сделал не так. Фонтанчики асфальта, земли, щебня взлетали у самого колеса; даже если боевиков двое, мне гайки: одного автоматчика достаточно, чтобы крошить покрытие у меня перед носом и не давать высунуться, другой в это время найдет удобную позицию для выстрела. Я бы давно такую нашел: лег на асфальт и прошелся бы очередью вдоль колес. Четыре пули сидели бы во мне, как в копеечке.
Ребята явно не глупее, но не спешат: ну да, с этим наездом в прямом смысле получилась полная непо-нятка, и чтобы не тянуть ее за собой и изъять из прямой извилины всякие сомнения, есть смысл клиента, то бишь меня, не размазывать по асфальту, выдернуть на правиґло: «Откуда, куда, зачем?»
Резонно. А также красиво, добротно, хорошо. А вот и очереди стихли.
– Эй, лихач, ты чьих будешь? Вылезай, побазарим, – расслышал я хрипловатый, явно простуженный голос.
Ща-а! Разбежался. Базарить нам не о чем: предложить мне жизнь вместо кошелька они не могут, у меня и кошелька-то никакого нет! Значит, отвлекают, песьи дети! Дабы подранить индивида и взять тепленьким. А откуда удобнее? Ну да, с земли.
Стараюсь не упускать из виду просвет между приткнувшейся иноземной тачкой и перилами, зыркаю стремно и под машину, наблюдая за асфальтом: а что там у вас, нехорошие ребята?
