Как там у Козьмы Пруткова? «Если жена тебе изменила — радуйся, что она изменила тебе, а не Отечеству!»
…Азарт охотника беспокоил Сашу Зайцева с самого утра. Он сменил напарника в восемь, для порядка заглянул в многократный бинокль. В квартире напротив — все как всегда. С той только разницей, что девушка заболела и третий день сидела дома с тяжелейшей ангиной: ежегодные каверзы московской весны не обошли и ее.
Вообще-то лейтенант часто ловил себя на мысли, что девушка ему не безразлична. И даже не потому, что молода, хороша собой, свободна… Нет, понятно, если бы она была «негром преклонных годов», лейтенанту Зайцеву теперешнее задание вообще показалось бы «небом с овчинку»… Просто ему казалось неестественным, что он знает ее так хорошо, а она даже не подозревает о его существовании… За полтора месяца девушка настолько вошла в его жизнь, что однажды он чуть не лажанулся: спешил на дежурство, столкнулся с Юлей нос к носу на углу дома — и поздоровался… Девушка равнодушно заспешила мимо… Ох уж эти современные московские дворы и дома с лифтами, где люди живут годами, но незнакомы даже с ближайшими соседями… С оперативной точки зрения это очень удобно, а вот по жизни… А тогда Саша Зайцев испытал сложные смешанные чувства: с одной стороны — злость на собственную невнимательную глупость, с другой — досаду и даже какую-то горечь… Словно он был никем…
Телефон девушки тоже стоял на прослушивании; если сначала лейтенант дергался и поворачивал тумблер «на запись» после всякого звонка, то теперь он мог по голосу определить не только, кто звонит, но и о чем будут говорить. Были звонки разовые, таких было три: всех новых «респондентов» Саша, согласно инструкции, записывал. Среди этих трех — звонок от какого-то Дрона: мужчина консультировался об учебных заведениях типа интернатов с углубленным изучением иностранных языков, судя по всему, для устройства племянницы… Хотя разговор был наполовину деловой, наполовину — пустой болтовней, Зайцев вдруг, ни с того ни с сего, почувствовал укол ревности… Был деловой и одновременно нежный звонок от родственника: «дядя Володя» справлялся, не нуждается ли в чем девушка, интересовался здоровьем сестры… Третий звонок был невыясненный: мужской голос с неясным акцентом спросил Александра Яковлевича, услышав, что попал не туда, вежливо извинился и повесил трубку… Сашу Зайцева не оставляло ощущение, что неизвестный абонент (звонили из автомата на Тверской) попал как раз туда…
Но вписывать свои соображения в докладные записки он не стал: во-первых, это считалось дурным тоном — от «наружки» требовалась только добросовестная объективная информация, выводы делали другие, сопоставляя полученное с иными источниками; свои догадки, домыслы и бредни «мышонок» мог высказать только в одном случае: когда спросят. С другой стороны, мысли свои лейтенант не доверял даже Алексу: заработать при фамилии Зайцев кликуху Сыскной Волк легко, а вот двигаться с ней потом по службе — сложно…
…Весь день ничего не происходило. Юля готовила завтрак, слушала лингафонный курс испанского языка, читала… В девятнадцать во двор въехали две машины, слишком крутые для здешних мест: белоснежный шестисотый «мере» и «лендровер». Из «лендровера» выбралось двое парней; один быстро оглядел окрестности другой без суеты подошел к «мерседесу», открыл дверцу. Коротко стриженный седой мужчина в дорогом пальто и костюме вышел из машины. Лейтенант Зайцев, прильнувший к окулярам фотоаппарата, успел трижды щелкнуть затвором. На всякий случай. Каково же было его удивление, когда гости позвонили именно в квартиру восемнадцать на четвертом этаже, где жила Юля Князева!..
Офицер включил аппаратуру прослушивания, запись. Но записать он сумел только счастливый визг девчонки и улыбчивое ворчание мужчины. Дальше началась такая свистопляска, что у Зайцева побежали мурашки по спине и свело скулы, словно от зубной боли… Морщась, он сорвал наушники… Вспомнил маленький чемоданчик в руках одного из сопровождающих… По-видимому, спрятанному там агрегату вполне по силам вырубить к едреной бабушке радиостанцию средней мощности, типа «Голоса Москвы»… Жаль, заснять этого кудесника радиопомех он не успел, заметил только, что тот прихрамывал…
Что до Юли… Вот тебе и тихоня из Смольного института… Не зря Нечаев, начальник их группы в спецшколе, любил повторять: «У разведчика, помимо прочих, имеются два качества, которые и делают людей пригодными к этой работе. Первое — умение ждать…» Тут он делал многозначительную паузу и кто-нибудь, зная давно эту присказку полковника, обязательно спрашивал:
«А второе?..»
«Удача. Хотя в некоторых обстоятельствах это качество можно считать и первым…»
Судя по всему, к нему приходит и то и другое… Он лихорадочно прикручивал объектив для ночной съемки и не заметил появления Свиридова.
— Неужели наша девочка с подружками устроила групповой стриптиз, — хмыкнул он, наблюдая за тем, как лейтенант суетится.
— Видишь белый «мерс»?.. У студентки гости…
— Да я эту колымагу еще во дворе «срисовал»… МГ 333 К. Знаешь чья?..
— Ну?
— Князя.
— В смысле…
— Князев Владимир Петрович, тысяча девятьсот сорок шестого года рождения, холост… В настоящее время — вор в законе, один из самых авторитетных в Москве, если не самый…
— Погоди, погоди… Князев… Так Юля же…
— Ты догадлив, как представитель правоохранительных органов в «Поле чудес»… Юле он — родной дядя.
— Слушай, Алекс… А почему тогда наша «контора» этим занимается, а не ГУОП?..
— А вот это уже — не наше собачье дело… Знаешь, отчего я в капитанах, невзирая на судьбоносное времечко и далеко не переходный возраст?..
— Ну?
— Вопросов много задавал. Старшим по званию.
— Извините, товарищ капитан.
— Извиняю, товарищ лейтенант. Пожрать что оставил?
— Ага. Колбаса, в холодильнике…
— Не жалеешь ты свой молодой желудок, Александр Сергеевич. Ну и мой заодно…
— Так что, как выйдут — не снимать?
— Снимай. Надо же из чего-то докладные лепить… Лейтенант Зайцев приник к видоискателю и представил почему-то, что это окуляр оптического прицела… Блин!
Хоть Алекс и прав, а досадно… Ну и фиг с ней… Дрянная работенка… Думать — нельзя, спрашивать — нельзя… А чем тогда он, офицер, лучше разрабатываемого…
Ну и фиг с ним, что ничего нельзя. Думать ему не запретит никто. И никогда.
ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ
Когда именно исчезла Лека, никто из девчонок не заметил. Случалось, что она не ночевала в квартирке день-другой и раньше. Но когда прошла неделя, девушки забеспокоились…
— Галя, ты вспоминай, она встречалась с кем-то?
— Да нет вроде…
— А может, «уважаемые» наехали?..
— А с чего? По «таксе» она платила, как все… Прошло еще три дня.
— Блин!.. — Света влетела в комнату Гали. — Блин!..
