Начались вялотекущие «мирные переговоры». С государственной точки зрения их вели «никто» с «никем» — ибо в тех кто «переговаривался», были неясные поручения до конца не выявленных должностных лиц и абсолютно никаких реальных властных полномочий.
А что Президент? Он сменил министра ВД, директора ФСБ, спровоцировал правительственно-думскую разборку — и исчез. На полгода.
Впрочем, и его появления на ТВ за предыдущие полгода экспансивными не назовешь: некий субъект с тяжелым взглядом, считывающий с «суфлера» заготовленный кем-то текст, был так же мало похож на прежнего, образца девяносто первого года, как теперешний предвыборный — на эту «телевизионную заготовку».
Сначала по Москве, потом по стране поползли слухи: если еще и дышит, то на ладан, да и то — перегаром.
Властный Олимп показался очень многим таким доступным и почти вакантным.
Почти… Или — еще покажется таким?
На телеэкране фигурировал деятельный Премьер. Да еще «под крышей дома своего»… Рожденная в безвестных аналитических недрах схемка «двупартийности» — правый центр и левый центр — смутила не токмо российского обывателя, но и власти разных горизонталей и вертикалей: под кого строиться-то?! Царь — где?
А тут еще думские выборы накатили, как раньше — уборочная. Вроде не вовремя… Стали суетиться и пристраиваться…
Президент? Как всегда — в ЦКБ. Чем болен? Государственная тайна. Когда выздоровеет? Большая государственная тайна Слухи… Слухи… Слухи…
ЦКБ — Центральная клиническая больница.
С развалом Советского Союза началось «время чудес». И захватило оно все стороны жизни общества «Власть, бизнес, армию, правоохранительные органы, литературу и искусство, науку, средства массовой информации, эстраду, телевидение — все. За очень небольшое время люди становились миллионерами, делали головокружительные карьеры и — еще более головокружительно падали…
Менялись кланы. Не секрет, что общество времен «развитого социализма» было жестко структурировано: свои кланы и группы существовали везде; в партийной иерархии они были виднее, но только свои пополняли и ряды высшего генералитета, литературной и научной элиты…
Если свято место пусто не бывает, то уж кресло возле денег и власти — тем более. И здесь — уже вопрос об уровнях.
Не очень умный человек, вознесенный волею обстоятельств, фортуны, случая на очень большую высоту, порой становится жертвой пьянящей эйфории: если я все это имею, то это исключительно моя заслуга, это результат моего таланта, деловой сметки, настойчивости… И забывает в гордыне, что на верхних этажах — власти, бизнеса, искусства — свои правила; что любой неофит здесь — чужак; что тот уровень, на который ты взлетел, кажется свободным только для тебя одного — на самом деле здесь давно живут люди, в притирочку живут, и у всех — свои ставки, и у всех — свои интересы… А это значит, не нужно быть эгоистом; и раз уж посчастливилось попасть на ранее недосягаемый этаж в столь юном возрасте, учти эти интересы, оглядись, обзаведись связями, своими людьми, сам стань своим всем здешним… И тогда в случае любой несвязухи, даже если тебя подставят, — связи будут держать тебя, как паутинка, сплетенная умелым мастером…
Ну а нет — ты окажешься в той же паутине, только мухой… И пьянящая эйфория собственной значимости, удачливости станет эйфорией предсмертной…
Молодо-зелено… Скольких этаких румяных вьюношей выносило на Олимпы политики, бизнеса, искусств истекшее десятилетие… Где они теперь?.. М-да…
Иных уж нет, а те — далече…
Ну а властный Олимп отличается от прочих только тем, что здесь — ставки выше. А в судьбоносное времечко передела общенародной собственности в частную — и подавно. Потому и борьба — без сантиментов и «открытых забрал». Кто ж ныне «на вы» ходит? В системе советского образования был один любопытный момент: какое бы высшее учебное заведение ты ни закончил, несколько обязательных предметов прослушать приходилось в любом вузе. Одним из предметов была история КПСС — наука, рожденная из краткого курса «Истории ВКП(б)».
Что есть основной вопрос всякой революции? Вопрос о власти.
С чего надо начинать победившей революции? Со слома старого государственного аппарата. Другими словами, если заменить малопонятное слово «революция» понятным словом «государь», то ему необходимо обзавестись собственным аппаратом, зависимым от него лично, построенным сверху донизу по вертикали… А что из «строительного материала» оказалось под рукой?.. М-да, не густо, но лучше, чем ничего.
Как там у Александра Сергеевича?.. «Не изменяй теченья дел. Привычка — душа держав». Но жизнь не стоит на месте. Шоковая реформотерапия больнее всего ударила по столицам: люди обнищали враз. Но жить-то надо… И вот худо-бедно засуетились славяне… И перестали языками чесать: для них правила уже изменились, и, чтобы выживать, нужно было не просто хорошо работать, нужно было еще найти, куда силы приложить, даже если их совсем немного…
Товары перестали быть дефицитом. Дефицитом стали Деньги.. И оказалось — все дело в способе их заработать! Вот где слово за государством: обеспечить возможность законно зарабатывать деньги! Не получить, не выбить, не наварить, а заработать!
Политика.
Как говаривал товарищ Вашингтон — город, доллар и человек, — «в политике нет друзей и врагов, а есть интересы».
Открываю книгу:
«Заложив за спину подагрические руки, он останавливался перед стеклянной стеной, где среди цветущих в зеленых кадках деревьев и пальмовых листьев обедали посетители. Он походил в эту минуту на профессора, изучающего жизнь растений и насекомых за стенкой аквариума.
Женщины были хороши, что и говорить… Но верховный швейцар не мог того же сказать о мужчинах, сидевших в ресторане.
Откуда, из каких чертополохов вылезли эти жирненькие молодчики, коротенькие ростом, с волосатыми пальцами в перстнях, с воспаленными щеками, трудно поддающимися бритве? Они суетливо глотали всевозможные напитки с утра до утра.
Волосатые пальцы их плели из воздуха деньги, деньги, деньги…»
Впервые я прочел этот роман десятилетним; тогда он казался повествованием о мире, ушедшем навсегда… А сейчас, если дать этот отрывок в газету, создастся полное впечатление, что написан он не шестьдесят лет назад, а только что…
Пена…
Пена пропадает при спокойном море.
И еще — это книга об оружии. Беспощадном, вcecoкрушающем… Вот только… Я давно знаю, что самое страшное разящее оружие — никакой не гиперболоид…
Ненависть. И — возможность властвовать. Если нет глубинно! понятия долга, власть становится для человека наркотиком… Сильнее которого — только непосредственно власть над жизнью и смертью. Война.
Что опьяняет сильнее вина?
Лошади, женщины, власть и война.
Из стихотворения Р. Киплинга.
Ну а на войне как на войне.
Новый год начался скоординированным наступление» на интересы России в южных пределах.
