– А прослушка?..
– У меня был специалист...
– Любого специалиста могли перекупить. Или – изначально подставить тебе человека, какой будет качать информацию налево. Ты это исключаешь?
– Ничего я не исключаю, Дронов! Ничего! Просто сейчас для меня пришла пора даже не сворачивать бизнес, нет – валить отсюда на все четыре стороны! И я свалю, будь уверен! Что это за девица?
– Я же тебе сказал: спасатель.
– Какого черта она мотается по мирному острову с пистолетом?
– Денег хочет.
– Каких денег?
– Три миллиона британских фунтов. Премия Сен-Клера-старшего за расследование гибели Эдгара.
– Ты тоже на это подписался?
Я пожал плечами, спросил:
– Не хочешь приобщиться?
– Нет. Мертвым деньги не нужны. Прощай, Дронов. Надеюсь, больше меня никто и никогда не найдет. И хотя эта бикса вокзальная и назвала мой бизнес дешевым... За то, чтобы реализовать свои сны, люди платили очень дорого. Очень. Деньги у меня есть. Да, я всегда полагала свою профессию рисковой: в мире больших денег и дутых репутаций чужие тайны – и товар, и взрывчатая смесь, способная разнести их обладателя в клочья. Я подготовилась к уходу. И вовсе не в иной мир. Стану из Карлсон какой-нибудь Шнайдер. Или Винтер. Или Смит. Так что – good bye. Желаю всем вам перегрызться до смерти.
– Люся, как зовут твоего специалиста-техника?
– Анвар Латыпов.
– Где его можно найти?
– В морге. Он умер минувшей ночью.
– От чего?
– Да какая мне разница? Он – умер! Хусаинов – пропал! Кто-то зачищает концы. «Кто следующий?» – подумала я и знаешь, что решила?
– «...и мнится – очередь за мной...»
– Именно. А вообще, Дронов, ты точно ненормальный. Нашел время цитировать Пушкина.
– Если я цитирую Пушкина, а ты знаешь, кого я цитирую, значит, не все потеряно.
– Идиоты, – бросила сквозь зубы Бетти.
– Твоя подружка понимает по-русски?
– Да. Только она не моя подружка.
– Тогда – и обид не будет!
Одним ударом ствола Кузнецова раскроила Бетти губу.
– Сука! – выговорила Кински.
Я попытался вмешаться, но Кузнецова с усилием нажала на спусковой крючок, хлопнул выстрел, и пуля, опалив мне волосы, улетела в пространство неба, оставив о себе напоминанием аккуратную дырочку в заднем стекле.
– Извини, Дронов, я сейчас слишком напугана... И способна натворить гнусностей. Ты милый клоун, Дронов, ты хочешь найти в мире совершенство, но мне теперь даже не до шуток с тобою и уж тем более не до бесед... Как ты сказал? «И мнится – очередь за мной...» Штука здесь в том, что очередь эта будет, скорее всего, автоматной и дожидаться ее я не собираюсь! Я давно бы уже смылась, а тут – ты с этой малахольной девкой, да еще с дурными играми в премиальный фонд памяти Сен-Клера-младшего!
– «Замок снов» принадлежит Сен-Клерам?
– В мире много что им принадлежит. Но никто не может наверняка сказать что.
– Зачем ты ехала в особняк за городом?
– Вещички забрать. Женщины, знаешь ли, сентиментальны и жадны до тряпок и побрякушек. И я из таких. Как затмение нашло. Так что – спасибо вам. Открыли глаза. Уходить нужно налегке. Как волна от берега.
– «От берегов, где никому не нужен, уйду в края, в каких никто не ждет...»
– Дронов, ты становишься невыносим. Я пойду. Прощай. Пообщайся тут с милой девушкой, раз уж вы нашли друг друга. Только не двигайся с места, пожалуйста, пока я не уеду. Твоя... компаньонка права: от нас, русских, всего можно ожидать.
Людмила вышла, устроилась за рулем автомобиля Бетти Кински, сделала мне ручкой:
– Доброй охоты, Дрон. Надеешься выжить?
– Надеюсь.
– Тогда напомню тебе старую итальянскую пословицу: если ты на кого-то охотишься, то кто-то охотится на тебя.
Глава 70
«Кто был охотник, кто – добыча, все дьявольски наоборот, что понял, искренне мурлыча, сибирский кот...»
Бетти Кински я решил оставить в обездвиженном автомобиле. Связанной по рукам и ногам. Не по-товарищески, конечно, но... Она сама жаловалась, что не спала всю ночь. Пусть отдохнет. Может быть, я и подкинул бы ее в более цивилизованное место, но шины она пробила сама.
– Ты не можешь меня так здесь оставить. – Молчавшая до того Бетти заговорила, когда я явно собрался уходить.
– Отчего же?
– Это дорога к особняку. Меня здесь найдут и убьют.
– Ты ни для кого не дичь, Бетти.
– Я слишком засветилась прошлой ночью, наводя справки о «Замке снов», ее хозяйке, особняке. Они меня точно убьют.
– Кто – они?
– Не знаю. Но ты не можешь меня так бросить!
Резон в ее словах был. Зачем мне грех на душу? Недолго думая я взвалил ее на плечо и пошел в подлесок. Прошагал с километр. Уложил девушку на мягкий дерн, в тенечке.
– Ты... Ты решил меня убить?
– Нет. Поспи. Если хочешь. Ты ведь жаловалась на недосып и усталость.
– Ты меня не развяжешь?
– Девушка, ты создаешь опасные проблемы. Себе и окружающим. Отдохни, а?
– Сволочь.
– Ну а не желаешь спать – распутывайся. Часиков через восемь сумеешь. Может быть, даже раньше.
– Да я даже пошевелиться не могу!
– В жизни не бывает легких сетей, – сказал я, развернулся и пошел прочь.
К дороге я вышел примерно через час. Было далеко за полдень. Шоссе раскалилось. Я прикинул, где нахожусь, вынул мобильный – разумеется, он принадлежал Бетти, вызвал такси и через двадцать минут был у «Замка снов». Там сел в машину Бартеневой и отправился... Сам не зная куда.
Состояние мое было странным. У меня было ощущение, что ничего и не произошло, просто пленка прокручивается в обратном направлении. И все разговоры были пустыми и все действия – тщетными... Словно я плыл в мутной воде.
Ничего никак ни с чем не связывалось. Алина Арбаева, Сен-Клер, Бартенева, Соня Марч...
Можно и сбрендить. И немудрено – после всего. Самое противное, что это «все» – ничего не стоило и ничего не значило хотя бы потому, что ни черта я не понимал в происходящем! Куда теперь? Да к океану! Тем более людей сейчас там – никого. Сиеста. Жара. Смертельная жара.
Жара плоха в городах. Особенно если ты вынужден целый день париться в офисе, таращась в экран монитора. Или – в сварочном цеху. Или на стройплощадке. Да какая разница где... У океана жара хороша. Можно бесконечно брести вдоль берега, что-то себе напевая, время от времени бросаться в волну, проплывать сотню-другую метров и – снова идти – без цели, без смысла, ни о чем не думая и не терзаясь ни прошлым, ни будущим. Прошлого уже нет, будущего еще нет, а настоящее... Линия горизонта, где темно-синее сливается с темно-синим в единую линию... И ты понимаешь, что мир вечен, и оттого, наверное, приходит ощущение, что вечен ты сам, что как океан плескает волны свои накат за накатом – года, века, тысячелетия, так и ты бродишь по кромке его, впитывая эту энергию, мощь и бесконечность...
