– Сначала сказали – авария, дорожно-транспортное
происшествие, он на огромной скорости со всей дури прямо в пост ГИБДД вломился,
вместе с ним еще парочка ментов на тот свет отлетела, а потом Надька говорила,
что дело завели. Вроде кто-то с его тормозами намудрил, сломал их нарочно. Но с
подробностями я незнакома. Трезвый он был, вот это точно, потому что пить
совсем бросил еще в 98-м.
Узнав о кончине Алексея, Дина решила, что Надя потеряет
автомобильный бизнес, в который Колпаковы вложили большую часть средств.
Рафинированная искусствоведша совершенно не разбиралась в моторах, колесах и
кузовах. Но Наденька наняла управляющего, и денежный фонтан забил с утроенной
силой. Лешка был человек боязливый, осторожный, неохотно применявший новшества
и недооценивавший значение рекламы, а новый управляющий мигом увеличил выручку,
сделав Надьку еще богаче.
– Ничего ее не берет, – жаловалась Дина, – ну совсем ничего.
А самое обидно знаете что?
– Что?
– Все ее нынешние знакомые уверены, будто богатство они с
Лешкой заработали исключительно благодаря собственному уму и сообразительности.
А на самом деле оно им обманом досталось, – внезапно выпалила собеседница и
замолчала.
– Почему обманом? – удивилась я. – Сами же говорили, они
наследство получили, от родственницы.
– Это я не так выразилась, – вздохнула Дина, – не обманом, а
дуриком. А насчет родственников… Да они и вспомнить не могли, кто это такая,
Наталья Филимонова. У них вообще семья дурацкая. Папа из детского дома был, у
матери все в войну погибли. Никаких там бабушек, дедушек, тетушек… Хотя, может,
это и к лучшему. Вон у моего Олега мать жива, какой с нее толк? Лежит целый
день в кровати и стонет: тут у нее болит, там хватает, а она что думала? До
стольких лет дожила, и болячки не приклеятся? Теперь лишний рот. Корми ее, пои,
лекарства покупай… Моим детям на фрукты не хватает, а я грымзе за сто рублей
таблетки от язвы волоки. Знаете, какие медикаменты дорогие! А что я от свекрови
видела? Может, она нам дачу сберегла? Или квартиру? Нет ведь! Стоило свекру помереть,
она как с цепи сорвалась. Все продала и объяснила: «Живу один раз, хочу мир
посмотреть…»
И ну кататься: Париж, Лондон, Цюрих, Бонн. Везде в лучших
гостиницах останавливалась. За два года профукала денежки. Другие детям копят,
внукам, а эта! Теперь ноет: «Диночка, душенька, купи цветной капусты, очень
хочется».
Нет уж, бабуля дорогая, прогуляла все, теперь жри овсянку на
воде!
Выпалив последнюю фразу, девица схватила бумажную салфетку и
вытерла капельки пота над верхней губой. От Диночки исходили волны злобы, ее
малопривлекательное личико стало еще гаже.
– А Олег… – начала она.
Но я, понимая, что сейчас собеседница примется выливать
ушаты дерьма на мужа, мигом перебила ее:
– И что, они так и не узнали, кто это, Наталья Филимонова?
– Вспомнили в конце концов, – фыркнула Дина. – Лешка в
Калиново поехал, ну где им дом оставили, и сообразил. Тетка она им, двоюродная
сестра матери. При жизни-то не общались. Ну надо же, как повезло! Затрат
никаких. Подарков на дни рождения не носили, в больницах возле тетки не сидели,
не терпели вздорную бабу, и пожалуйста – все денежки разом огребли. Вот уж
счастье привалило, полной меркой. Сказать кому, не поверят. Вечно так: одной
конфетка, другой фантик. Мне господь ничего не послал, ничегошеньки, все подарки
другим достались.
И она вновь зашмыгала носом, но на этот раз в моей душе не
шевельнулась жалость. У бога всевидящие очи, и, если он не дает Дине богатства,
значит, она его не заслужила.
Глава 8
В «Офеню» я явилась к одиннадцати.
– Муся! – заорала Маня, кидаясь ко мне сломя голову.
– Осторожней, милая, – начала я, но Машка, желая выложить
мне все новости, произошедшие за день, не смотрела под ноги. Правой кроссовкой
она задела один из стеллажей, и книги в ярких глянцевых обложках водопадом
рухнули на пол.
– Ну ты и растяпа! – выпалила я. – Теперь подбирай, да
смотри, аккуратно.
– Наставили тут капканов, – пробурчала Маня и заорала: –
Леля, иди сюда!
Из глубины магазина вышла Леля Сыромятникова.
– Интересное дело! – удивилась я. – Ты-то как сюда попала?
Леля – единственная дочь нашего соседа по коттеджному
поселку Ложкино, банкира Сыромятникова. Уж не знаю, в каких финансовых реках
выловил Иван Александрович свое нынешнее благосостояние. Сами понимаете, о
таких вещах у полузнакомых и даже у очень хорошо знакомых людей не спрашивают.
Но как соседи Сыромятниковы просто идеальны. Всегда вежливые, приветливые,
готовые прийти на помощь. Карина, мать Лели, не работает, она бывшая
манекенщица, Иван Александрович, наоборот, практически никогда не бывает дома.
Никаких шумных вечеринок с пьяными песнями и стрельбой они не устраивают, к
тому же у них имеется любимый кот Сомс, постоянный кавалер наших Фифины и
Клепы, поэтому Карина никогда не сердится, если кошки мнут цветы, а собак она
частенько зазывает к себе, в особенности старушку Черри, и от души угощает
чем-нибудь вкусненьким. Но сейчас Карина уехала в Карловы Вары лечить бунтующую
печень.
– У нас дома тоже темно, – пояснила Леля, – и стекла выбиты.
Вот я и решила с Машей пожить. Тут удобно, колледж напротив.
– Погоди, погоди, – недоумевала я, – и няня, Вероника
Сергеевна, тебя отпустила?
– А мама ее уволила.
– Веронику? За что? Когда?
– Ну, – смутилась Леля, – в общем…
– Говори, говори, – подтолкнула подругу Маня, – мусечке
можно, она секреты хранить умеет.
– Ну, – продолжила Леля, – мама их с папой застала на диване
в кабинете. Они-то думали, что мамочка в парикмахерской надолго засела, а она
выехала из ворот, а «мерс» возьми да сломайся.
Кара пошла пешком домой. Представьте теперь ее негодование,
когда перед глазами предстала дивная картина: собственный муж и обнаженная
няня. Веронику выставили вон, а злая Карина на следующий день уехала в Карловы
Вары, заявив обескураженному супругу:
– Сам занимайся Лелей, больше никаких прислуг.
Два дня Иван Александрович честно приезжал домой к восьми, а
потом приключился ураган.
– Папа сказал, – поясняла Леля, – если с вами, то нам можно
жить хоть в магазине, хоть в скобяной лавке.
– Ты не одна? – подскочила я.
– Мулечка, – укоризненно сказала Маня, – естественно. Леля
вместе с Сомсом.
