– Извините…
– Бывает, – равнодушно пожал плечами сержант.
– Поверьте, мне страшно неудобно, что никакого грабителя не
оказалось!
– Наоборот, – улыбнулся мужчина, обнажив плохо сделанные
коронки, – как раз очень хорошо, что никакого грабителя нет.
– Да, действительно, извините, глупости несу.
– Чего с испугу не привидится, – вздохнул мент. – Поезжайте
спокойно.
Надо же, какой милый. Повеселев, я порулила вперед, прижимая
к уху трубку.
– Салон «Синий цветок», – прощебетал ласковый голосок.
– Вы сегодня открыты?
– Конечно.
– Но ведь воскресенье…
– Ну и что? Мы работаем для вас, без праздников и выходных,
с одиннадцати до двадцати трех. Что желаете: стрижку, краску, укладку, маникюр,
педикюр, макияж…
– У вас есть мастер по имени Майя?
– Волкова?
– Наверное.
– У нас две Майи, Волкова и Радько.
Надо же, довольно редкое по нынешним временам имя, а в
«Синем цветке» с ним сразу две служащие.
– Кто-то из них стриг мою подругу, Наталью Филимонову,
можете узнать кто?
– Конечно, подождите.
Послышался шорох, треск, бормотанье, затем администратор
ответила:
– Радько, Филимонову всегда обслуживала Радько.
– Вот и мне к ней.
– Когда?
Я глянула на часы:
– Сегодня, примерно в полшестого, устроит?
– Ждем с нетерпением, – с воодушевлением заявила девушка. –
У вас имеется талон постоянного клиента?
– Нет.
– Тогда придется платить без скидки.
– Хорошо, – ответила я, – без проблем.
Глава 18
«Пежо» быстро порулил по улицам. У меня есть старинная
приятельница Катя Козлова. Катюшка закончила парикмахерское училище и много лет
работает дамским мастером. Мы все бегали к ней со студенческих лет. Катюшка
вечно норовила не взять с подружек денег, и таинственным образом тюбик с
краской стоил у нее намного меньше, чем в магазине. Впрочем, в те далекие
времена я отчаянно нуждалась, но, как преподаватель, обязана была всегда хорошо
выглядеть. Ну представьте, что к вам на лекцию является чучело в продранных
колготках, мятой юбке, с всклокоченной головой и пальцем с обкусанным, черным
ногтем тычет в тетради, указывая на ошибки. Подобная «дама» вряд ли придется по
душе слушателям. Поэтому моя голова всегда была безукоризненно уложена, а ногти
сияли маникюром.
Это сейчас, превратившись в лентяйку, я могу позволить себе
особо не макияжиться, но в годы преподавательской карьеры старалась выглядеть и
пахнуть лучше всех. Но с волосами у меня всегда была беда – тонкие, ломкие, к
тому же совершенно непослушные. Ни одна завивка не держалась на них.
Существовал только один способ выглядеть достойно – стричься «под мальчика». Но
всякая стрижка хороша не слишком продолжительное время, через месяц приходилось
бежать в цирюльню, «подправлять» голову. На длинных волосах лишний сантиметр не
заметен, на коротких превращается в проблему. Как сейчас помню, стрижка стоила
пять рублей, громадные деньги для меня, получавшей тогда сто целковых и
воспитывающей в одиночку мальчика. Так вот, Катюха брала с меня пятьдесят
копеек, отмахиваясь от розовенькой ассигнации.
– Ерунда, – нарочно грубо заявляла она, – за такие лохмы,
как у тебя, стыдоба больше брать, не волосы – солома, да и мало их, как раз на
пятьдесят копеек. Ступай себе домой. Лахудрой пришла, лахудрой и ушла, я только
подровняла чуток.
К слову сказать, побывав у Катьки в руках, моя голова
смотрелась великолепно. Аркашку подруга всегда стригла бесплатно, приговаривая:
– Ерунда, чик, шмык – и челочка.
Так вот, моя Катюха, приходя иногда в гости и ставя на
кухонный стол нежно любимый Кешкой, но недоступный мне из-за цены торт
«Подарочный», вздыхала:
– Устала я, ребятки, прямо мозги кипят, а уши служить
отказываются.
– Ну при чем тут уши, – удивился один раз семилетний Кеша, –
ты же не ими ножницы держишь? Руки должны болеть.
– С руками у меня порядок, – вздохнула Катюня, – а вот с
ушами беда. Каждая клиентка норовит про себя все рассказать – сколько абортов
сделала, где чего болит, какой муж говнюк. Ну про всех всю подноготную знаю.
Прямо сливают в меня все, не поверите, ребята, голова кругом идет. Ну на фига
мне знать, что у одной сын наркоман, а у другой начальник бабник? Придут, сядут
в кресло, расслабятся и понесутся.
– Скажи им, чтобы заткнулись, – посоветовал Кеша, – пусть
языки прикусят!
Катерина вздохнула:
– Не могу, клиенты-то нужны, вот и выслушиваю их вздор.
В «Синем цветке» и впрямь все было колера спелой сливы:
сантехника, кресла, столики и халатики у мастеров. Майя Радько, женщина
примерно моих лет, с приветливой улыбкой на лице спросила:
– Хотите еще короче сделать или просто вот здесь чуть
уберем.
Я посмотрела в ее лицо, на котором сияла профессиональная
доброжелательность, увидела на дне глаз усталость и пробормотала:
– Просто уложите.
Минут двадцать Майя колдовала над моей головой, потом подала
небольшое зеркальце, чтобы я посмотрела на затылок.
– Спасибо, замечательно.
– Ваш счет, – Майя протянула мне бумажку.
Я вынула сто долларов:
– Пожалуйста, в кассу.
– Это вам, на чай.
– Простите, но нам строго запрещено брать чаевые.
– Майечка, – ласково спросила я, – а кофе выпить со мной
можете? Я тут видела в начале улицы миленькое кафе.
Майя удивленно спросила:
– Вы хотите угостить меня?
– Тоже нельзя?
– Нет, почему, подождите, отпрошусь на полчасика.
В кафе Майя взяла только стакан сока и спросила:
– Вы хотели что-то узнать о Наталье Филимоновой, или я
ошибаюсь?
– Совершенно верно, только как вы догадались?
