– Да. Манит меня слава Герострата. И хотя Аня – не Леонардо, но что-то величественное и непознанное в ее творениях есть…
Закончил, отбросил сосуд в сторону, вытянул зубами сигарету, чиркнул колесиком зажигалки, прикурил…
– И как теперь насчет «поторговаться»?
Черное стекло поползло вниз… Показалась труба глушителя… Поздно. Стрелять надо было быстро и не колеблясь тогда, когда я только вынул бутылку… На крайний случай – когда прикуривал… Стрелять очень точно. Лучше – «тупой» штурмовой пулей, чтобы меня отбросило на пару метров назад вместе с дымящейся сигаретой… Но тот, кто вел со мною переговоры, самочинно такое рискованное решение принять не посмел.
– И не думай, Лука, – сказал я в трубку, энергично мотнув головой… И – замер.
Выстрел треснул, словно проской сухой жердиной ударили по деревянному настилу. Джип осел на переднее колесо.
От души отлегло.
– И пистолетик убери, – спокойно посоветовал я. – Не успеешь. По двум причинам. Называть?
А чего называть? Тот, кто в машине, рангом повыше, – выстрел различил… А догадаться, что произойдет с сидельцами обездвиженного авто после удара заряда картечи… Чай, не кино американское: с такого расстояния – прошьет навылет!
– Выходите из машины, ребята… Потолкуем накоротке.
Дверца распахнулась, Лука соскочил с приступки с наведенным на меня пистолетом.
– И – что? – спокойно спросил я.
– Ты думаешь, поймал нас?
– Да вы сами себя поймали.
– А ты герой, да? Готов умереть?
– Нет. Сказать почему, Лука? Потому что ты – не готов умереть следом. И тот – кто остался в машине. – Я улыбнулся одними губами. – «И не играй с нами. Не тот расклад». Жизнь не игра. И оттого – все в ней переменчиво и текуче…
– И что ты выиграл?
– Все, – скромно ответил я. И – кивнул.
Грохот, заряд картечи прошелестел рядом и кучно ударил в автомобиль, прошив заднюю дверцу.
– Убедил? Бросай пистолет, Лука. И скажи товарищу – пусть выходит. Следующий выстрел будет на поражение.
Но «товарищ» и сам все понял правильно. Водительская дверца открылась, на землю, морщась от боли в перебитой голени, ступил… Алеф.
– «Дружба крепкая не развалится, не развеется от дождей и вьюг…» – не удержавшись, напел я. Перешел на английский: – Привет, Алеф! Вижу, умирать ты тоже не готов. Понимаю. Жалко. Когда власть в руках… И осталось чуть-чуть, чтобы получить ее столько, что… Знаешь, есть у нас такая песенка: «А чуть-чуть не считается…» Ну что? Поедем к Альбе? И махнем эти детские каракули на живую девчонку?
Алеф только крепче сцепил зубы.
– Вот и славно. Молчание – знак согласия.
– Ты у меня лучше спроси, – зло процедил Лука.
Да. Парниша он скорый и, прямо скажем, не раздумчивый на предмет «пострелять».
– Твой парацельс по машине палить горазд… А – по живым людям? На это нужен навык и вдохновение…
И формально, и психологически Лука был прав. Парень – доктор, а не убийца. Пробить джипу скаты или кузов – не одно и то же, что человеку – грудину…
– Он не выстрелит. Я – запросто.
– Да? – воздел я брови «домиком».
Не знаю, что на меня нашло. Безумство – вещь заразительная… А что мне оставалось делать? Я шел прямо на наведенный на меня ствол. Лука смотрел мне в глаза, и я взгляда не отвел… И видел он в моих глазах… пустоту. Потому что я не думал ни о чем. Ни о жизни, ни о смерти, ни о бессмертии… Если и изреченная мысль – ложь, то чего стоит неизреченная – перед наведенным в грудь смертоносным жерлом?
А Лука – думал… О том, что, как только он выстрелит в меня, между ним и зарядом картечи не останется никакой преграды… И что время сейчас лихое… И что молодые теперь – лютые и бестрепетные – человека прибрать… И что доктор к крови и к смерти профессией приученный… И что…
Глаза Луки неожиданно заметались, и в них, как в полынье стылого омута, заплескалось мутное безумие близкого небытия… Я испугаться не успел. И выстрела – не услышал. Человек никогда не слышит пулю, что его убивает.
Глава 84
Лука упал замертво с пробитой головой. На нас, прямо по целине, несся «ровер». Затормозил в паре метров, оттуда вывалился генерал Бобров с зажатым в руке «тишаком». Перевел ствол на Алефа, гаркнул повелительно:
– На землю! Руки за голову!
Глаза Сергея Сергеевича были холодны и спокойны, а губы кривились в хищном оскале. Алеф неловко опустился на одно колено с руками на затылке и ничком ткнулся в сухую траву.
– Ну что? Навыки я не потерял? А ты – хорош! Тебя где учили грудью на стволы ходить? Кино про коммунистов вспомнил? Которые умирают, но не сдаются? Или – про пионеров-героев?!
– Они похитили Аню.
– Это что, повод для самоубийства таким экзотическим способом?
– Я бы его дожал.
– Или – он бы тебя убил. Под-рос-ток!
Слово «подросток» с той интонацией, с какой произнес его генерал, прозвучало столь оскорбительно, что я даже покраснел. А он тем временем посмотрел на лежащего лицом вниз Алефа, кивнул удовлетворенно:
– Ну вот. Не было ни гроша, да вдруг – алтын! Али Мохаммед Фалех. Легендарный Алеф. – Бобров перешел на английский: – Может, тебя тоже пристрелить, за компанию? Не, не буду. Мне за тебя орден дадут, факт. И – почетную грамоту. – Повернулся ко мне: – Что застыл?! Живой и – хорошо. Вяжи этого идейного борца и пакуй в кузов. В смысле – в салон. Через полчаса он должен уже мирно спать в багажнике дипломатической тачки медвежонком Умкой! Пока твой друг Саша Гнатюк не прочухался! Вербовка – это как наваждение… А вернется он в стены родные, померкует и решит… Уже вернулся! Два часа как! Короче – шевелись! Стар я уже – тяжести таскать! Да и не по чину!
Алефа я связал собственным ремнем, погрузил на заднее сиденье «ровера» и укрыл пледом.
Наблюдая все происходящее и классифицировав сие как «конец битвы богов и титанов», Андрей поднялся из укрытия за забором собственного дома во весь рост; на голове его была широкополая соломенная шляпа, называемая в этих краях «капелюх», в руке – то самое ружье.
– Это что за герильеро? Мексиканских сериалов насмотрелся?
– Не бушуй, генерал. Это Андрей Плотников. Психиатр.
– Да? – Бобров хохотнул возбужденно. – А выглядит как пациент. Это он своей «базукой» так джип покромсал?
– Ею.
– Мастерски. – Кивнул на труп Луки и пробитый джип. – Прибираться некогда. Пусть пока в больницу свою заляжет, что ли, чтобы под горячую руку Свиридова не угодить. – Глянул на меня, гаркнул: – Не спать! Едем! Подробности – по дороге!
Махнув Андрею на прощание и с благодарностью, я запрыгнул на переднее, Бобров – за руль, машина уже сорвалась с места, когда я выкрикнул:
