Как выражался один милый мультяшный персонаж: «Жуткое зрелище, душераздирающее зрелище, кошмар!» Чего он, собственно, и добивался.
Олег откинулся в кресле. Набрал номер телефона.
— Алло? Вас слушают!
Как назло, Олег напрочь забыл, как зовут жену его водителя Алехина.
— Здравствуйте, это Гринев. Александра Ивановича можно попросить к телефону?
— Здравствуйте, Олег Федорович. Саша не смог вас встретить, извините. Он в больнице.
— Что случилось?
— Авария. Перелом обеих ног. Все еще хорошо обошлось. — Голос женщины был странным и темп речи замедленным.
— Когда это произошло?
— Вчера. Саша ведь всегда очень осторожно водит, а тут какой-то то ли пьяный, то ли просто лихач... С разворота въехал Саше в бок. Просто припечатал.
Хорошо, «Москвич» старенький, советский, никакого пластика, каркас крепкий. Но ноги ему зажало. И в машине он сидел, как килька в банке, пока спасатели не откупорили.
— Переломы серьезные?
— Голени. Так уж неловко получилось. — Женщина всхлипнула. — Вы уж извините его.
— За что?
— Да, Саша просил вам передать, что телефон его раскололся. Вот он и не смог перезвонить. А звонить с другого почему-то не захотел.
— Где он?
— В ЦИТО. У меня там сестра двоюродная работает, помогла определить. — Женщина снова вхлипнула, и Олег вдруг понял, почему у нее такой странный голос: она просто-напросто много выпила. — Вы знаете, Олег Федорович, я так испугалась. Саша ведь больше двадцати лет за рулем, и я никогда не беспокоилась, что с ним что-то может произойти на дороге. А тут вдруг стало так страшно... Так бывает: живет человек, и не болеет ничем, а потом в один день раз — и все. — Женщина принужденно рассмеялась. — Вот я сижу, как дура, одна на кухне... А еще машину разбили. Машина чужая.
— Не беспокойтесь, Татьяна Игоревна. — Олег вспомнил вдруг ее имя. — Все вопросы я решу. У вас есть телефон отделения?
— Лучше я телефон сестры двоюродной скажу.
— Давайте.
Олег позвонил в больницу, договорился об отдельной палате для Иваныча с телефоном, телевизором и прочими удобствами. Сумел даже поговорить с водителем.
— Что, Иваныч, завис?
— Да терпимо, Федорович. Меня уже упаковали. Лежу на подвесах. Отдыхаю.
Считай — поскользнулся. Ты уж извини, телефончик тот раздолбало, а с больничного я звонить не стал.
— Правильно. Слушай, Иваныч, а нет впечатления, что скользанку эту специально для тебя раскатали?
— Вряд ли. Водила, что из джипа вывалился, обкуренный был, как моська.
— Он не справился с управлением?
— Куда там! Шел на таран, что тот Талалихин над Москвой. Может, за «мессершмит» меня принял?
— Все может быть.
— Так что — выбыл я.
— Лечись. Докторам я подкину. И за машину хозяевам — тоже.
— Спасибо, Федорович. Извини, что так получилось. Ты с делами разобрался?.
— Разбираюсь.
— Удачи.
Олег задумался. Случайности... В жизни они бывают куда чаще, чем полагают скептики. Но бизнес — особая сфера. А когда речь заходит об игре с суммами, где нулей больше восьми... Здесь случайности почти исключены. Потому что начинаются интересы.
Глава 32
Олег вынул из портмоне визитку, полученную от попутчицы Жени, снова снял трубку, набрал номер:
— Леонида Витальевна?
— Она самая.
— Это Олег Гринев. Мы встречались...
— Я вас помню, мой дорогой. В мои годы трудно забыть столь блистательного молодого человека.
— Я подозреваю, Леонида Витальевна, что в ваши годы и начинается настоящая жизнь.
— О да. Как видите, уже восемь вечера, а я все еще сижу в редакции.
Впрочем, дома меня ждет хорошо изданный роман.
— Из новых?
— Ну что вы, Олег. Новые романы столь стремительны, что я за ними не поспеваю. Не успеешь познакомиться с героем, а он уже палит из всех видов оружия и занимается примитивным сексом с примитивными партнершами. Мне милы Бальзак и Мопассан. Им было о чем писать.
— Сейчас разве не о чем?
— О, я имею в виду любовь. Все эти женские раскаяния, все эти мужские уловки и неуверенность. В те времена женщина, изменившая мужу, всерьез считала себя падшей, а потому и соблазнители были роковыми. Наверное, как во времена моей молодости. Разве теперь можно себе представить что-то подобное?
— Представить можно все, что угодно.
— Я сразу заметила, молодой человек, что вы обладаете буйным воображением.
Разве это не мешает вам заниматься деньгами?
— Я не занимаюсь деньгами.
— Разве?
— Я занимаюсь финансами.
— Как жаль, я никогда не могла понять разницу.
— Вы просто никогда не стремились к этому.
— Может быть. Жизнь так коротка, что тратить время на какие-то подсчеты... Бр-р-р.
— Леонида Витальевна...
— О, я понимаю, что вы позвонили не ради светской болтовни. Вы заинтересовались искусством, Олег? Хотите что-то приобрести?
— Может быть. Вы, случайно, не знаете такую художницу... — Олег посмотрел на визитку. — Евгению Александровну Ланскую?
— Женечка Ланская? Ну как же! Финансисты редко интересуются молодыми дарованиями, но мужчин всегда интересуют хорошенькие девушки. Я права?
— Отчасти.
— Женечка Ланская выставлялась на Кузнецком. Хотя и не персонально, но все-таки... Ее трудно было не заметить. Ее саму. А вот ее работы провалились с треском. Вы знаете, чья она дочь?
— Полагаю, своих родителей.
— Она гордячка. Поменяла фамилию папы на фамилию бабушки. Ее матушка — тоже известна в определенных кругах.
— Леонида Витальевна...
— Понимаю, ближе к теме. Если бы эта девушка захотела, и папа, и мама устроили бы ей такую раскрутку, что она вмиг сделалась бы самой модной художницей столицы. Но она отвергает моду. Художническая богема ее терпеть не может.
— Отчего?
— Зависть: Женечка — дочь своих родителей, и ни о хлебе насущном, ни о крыше над головой ей думать совершенно незачем. Но та же богема охотно угощается за ее счет. Впрочем, их можно понять. Им нужны слава и деньги. Всего лишь. А Жене... Ей нужно признание. В самом высоком смысле. И это мне нравится.
В нынешних молодых слишком мало амбиций. Вернее... амбиции есть, но нет никакого желания ничего достигать. Вы понимаете разницу, Олег?
