— Понимаю.
— Нужно разыскать человека.
— Попробуем.
— Марина Миронова. Возраст — двадцать восемь или двадцать девять.
— Это все?
— Я пошлю по «паутине» ее фото.
— Лучше, чем ничего. Марин Мироновых в Москве может быть не одна тысяча. И даже не две.
— Она не коренная москвичка.
— Бог с вами, Олег Федорович, в Москве по большому счету все приезжие.
Попробуем что-то сделать.
— И вот еще что, Роберт... У вас есть выходы на милицейскую оперативку?
— Да. Что вас интересует?
— Если что-то произойдет сегодня с женщиной, похожей на...
— ...Марину Миронову. Понял. Немедленно перешлю вам такую информацию.
— Вот только...
— Не беспокойтесь. И наша, и ваша электронная почта, как и переговоры, защищены надежным кодом.
— Его можно вскрыть?
— В принципе вскрыть можно любой код. Вопрос лишь в том, сколько на это потребуется времени.
— На какое время могу рассчитывать я?
— Лет пять. Быстрее подобрать ключи не удастся. Достаточно?
— Более чем.
— Еще какие-то поручения?
— Пока нет.
— Обращайтесь. Никита Николаевич присвоил вам категорию «ноль».
— Хорошо, что на него не помножил...
— Простите?
— Так. Шутка. Черный юмор.
— Запишите мой прямой номер. — Роберт продиктовал. — Звоните в любое время.
— Ага. — Олег кивнул, машинально начертал несколько цифр на листке бумаги.
Подписал: «Его звали Роберт», нарисовал какую-то рожицу, стрелочку вверх... Молнию Тора... И что все это значит?
Зазвонил телефон.
— Слушаю.
— Олег Федорович, ты не забыл, что через сорок семь минут у тебя тусовка на Кузнецком? — Это был Борзов.
— Я думаю.
— Над чем?
— А стоит ли ехать.
— Кажется, ты задурил. Это «головокружение от успехов». Ты заглядывал на биржу?
— Картинка у меня перед глазами.
— Красиво!
— Пока — да. — Медведь, ты стал пессимистом?
— Нет. Меня беспокоят некоторые обстоятельства... — Олег искоса посмотрел на фотографии. — Личного порядка.
— Что за обстоятельства?
— Вам это неинтересно.
— Ошибаешься, сынок. Я еще раз повторю очевидное: когда на кону миллиард долларов, все личные обстоятельства человека, что стоит у штурвала, становятся товаром. И каждое имеет свою цену. Не хочешь поделиться?
— Пока — нечем.
— Хорошо. Встретимся через сорок минут. У тебя под конторой много телекамер?
— Не выглядывал.
— Напрасно. Как мне доложили, все каналы представлены. И от того, какими будут вечерние новостные комментарии, зависит, в том числе, наш успех. Ты понял, что тебе нужно делать на презентации?
— О да. Излучать уверенность.
— Нет. Сиять!
Глава 67
Олег откинулся в кресле, закрыл глаза, помассировал веки. Телефон зазвонил снова.
— Олег Федорович?
— Аня? Почему по телефону?
— Я несколько раз пыталась вам дозвониться, но было занято.
— А интерком?
— Вы отключили.
— Это я машинально. У тебя что-то срочное?
— Уже нет. Чай остыл. Бутерброды засохли.
— Придется завтрак перенести на ужин. Аня, ты разбираешься в макияже?
— Естественно.
— Зайди через десять минут.
За десять минут Олег успел принять душ, побриться, нарядиться в костюм с белоснежной сорочкой.
— Я могу войти? — спросила Аня по интеркому.
— Да, пожалуйста.
Девушка остановилась напротив:
— Что нужно сделать?
— Придать мне преуспевающий вид.
Аня склонила голову набок, посмотрела внимательно:
— Ничего не нужно.
— А мешки под глазами? Может быть, какой-нибудь тональный крем?
— Нет. Видно, человек много работает. Это плюс. Вот только...
— Да?
— Глаза.
— Цвет мы поменять уже не сможем.
— Взгляд. Он у вас какой-то... грустный, что ли. — Аня подумала, добавила:
— Словно вы постоянно думаете о несовершенстве мира и тоскуете из-за этого несовершенства. Совсем несвойственное занятие для финансиста.
— А какой, по-твоему, должен быть взгляд?
— Как у Борзова. Холодный, уверенный, циничный. У него глаза никогда не улыбаются и никогда не грустят. И оттого он выглядит... Как бы это сказать... Очень крутым и очень опасным.
— Разве хорошо выглядеть опасным?
— Некоторым нравится. А в бизнесе... Не знаю. Так много людей рядятся в маски непробиваемой крутизны, и так мало на самом деле людей цельных.
— Так что мне делать со взглядом, Аня?
— Ничего. Улыбайтесь. Широко. Уверенно. Снисходительно. Свысока. При неулыбающихся глазах, если взгляд злой, — окружающие чувствуют опасность и неуверенность, если добрый и грустный, как у вас... Попробуйте улыбнуться...
— Вот так? — Олег растянул губы в гуттаперчевой улыбке и посмотрел на Аню.
— Просто мурашки по коже. Не такой уж вы добрый.
— Что и требовалось?
— И еще... С такой улыбкой у вас вид человека, давно познавшего все тайны мира подлунного.
— Звучит монументально. В целом — одобряешь?
— Да. Пожалуй. Но я... необъективна.
— Объективных людей в подлунном мире нет. А в мире бизнеса — и подавно. Он зиждется на зависти. Или злобной, или заискивающей. Третьего здесь нет.
— И тебе уютно в этом мире, Олег? — тихо и грустно спросила девушка.
— А тебе, Аня?
Она отвела взгляд, пожала плечами. Спросила:
— Звонить водителю?
— Да. Буду через пять минут.
Гринев подошел к компьютеру. Кривая покупок стремилась неуклонно вверх.
Даже быстрее, чем он планировал. Если Олега что-то и тревожило... Ну да, вот в чем дело. Он был встревожен. И даже не из-за криминальных игр вокруг.
Неизвестно отчего.
Быстро пролистал состояние мировых фондовых бирж. Нью-Йорк, Франкфурт, Гонконг, Токио, Лондон... Ничего экстраординарного.
