Взять бы его да подальше убрать!
Будет тогда он звездой мне сиять!
31
Переодетый святой
Силясь скрыть избранность Божью,
Корчишь чертову ты рожу
И кощунствуешь с лихвой. Дьявол вылитый! И все же
Из-под век глядит святой!
32
Несвободный
А. Стоит и внемлет он: ни слова.
Какой-то шум ему все снова
Пронзает душу до костей.
Б. Как тот, кто был хоть раз закован,
Он слышит всюду — лязг цепей.
33
Одинокий
Мне чужды и ведомый, и водитель.
Послушник? Нет! Но нет и — повелитель!
Не страшен тот, кто сам себе не страшен:
А страх и есть над судьбами властитель.
Я и себе не склонен быть — водитель!
Люблю я, словно зверь, искать укрытий,
Найти себе пустынную обитель,
Блуждать в себе мечтательно и сладко
И издали манить себя загадкой,
Чтоб был себе и сам я — соблазнитель.
34
Seneca et hoc genus omne
Все пишет он свой нестерпимо
Мудрый вздор в угаре,
Как будто primum scribere,
Deinde philosophari.
35
Лед
Да! Готовлю я и лед:
Лед полезен для сваренья!
И при вашем несваренье
Все глотать бы вам мой лед!
36
Юношеские сочинения
Вся, включая даже крохи,
Мудрость мне звучала в них!
А теперь — глухие вздохи,
Только ахи, только охи
Слышу юных лет своих.
37
Осторожность
Ты едешь? Я в напутствие одно сказать могу:
При всем своем уме, будь вдвое начеку!
Тебя своим восторгом задушат там они,
Фанатики, — затем, что просто неумны!
38
Набожный говорит
Бог любит нас, как наш создатель! —
“Но Бог, — так вы, — был нами создан!”
Тогда ответьте, Бога ради,
Какой же, к черту, созидатель
Не любит то, что сам он создал?
39
Летом
Мы в поте нашего лица
Должны есть хлеб? Но потный —
Твердят врачи нам без конца —
Ест хлеб свой неохотно.
Созвездье Пса уже с крыльца
Нам просветляет души:
Мы в поте нашего лица
Бокал вина осушим!
40
Без зависти
Он чтим за то, что зависти лишен?
Но к вашим почестям бесчувствен он;
Его орлиный взор для далей создан,
Он вас не зрит! — он видит звезды, звезды!
41
Гераклитизм
Все земное счастье,
Други, лишь в борьбе!
Порох — вот причастье
К дружбе и судьбе!
Триедины други:
С недругом равны,
Братья, где недуги,
В гибели — вольны!
42
Принцип слишком щепетильных
Лучше уж на цыпочках,
Чем на четвереньках!
Лучше через ситечко,
Чем вразлет о стенку!
43
Наставление
Ты ищешь славы? в добрый час!
Так знай же вместе,
Что предстоит тебе отказ
От чести!
44
Основательный
Философ я? Когда бы так! —
Я просто тучен — весом!
И вечно бухаюсь впросак
На основанье весь я!
45
Навсегда
“Мне нынче прок прийти сюда”, —
Сказал, а прибыл навсегда.
И толки откликом гудят:
“Ты всякий раз да невпопад!”
46
Суждения усталых
Ругая солнце в истощеньи,
В деревьях ценят только — тени!
47
Нисхождение
“Он падает!” — на смех вам и на радость;
Но падает он — к вам, в ваш жалкий рой!
Ему его блаженство стало в тягость,
И свет его влечется вашей тьмой.
48
Против законов
Моченым шнуром вновь и вновь
Стянул мне горло шум часов;
Мерцанье звезд, петуший крик,
И свет, и тень — исчезли вмиг,
И все, что знал я, стало вдруг
Глухой, немой, ослепший круг —
Во мне остался мир без слов
Под шум закона и часов.
49
Мудрец говорит
Чужой и все же нужный этим людям,
То солнцем, то грозой веду свой путь я —
И вечно недоступный людям!
50
Потерявший голову
Она теперь умна — вы скажете, сама?
Мужчину одного свела с ума.
И голова его, отдавшись этой хляби,
Пошла к чертям — да нет же! нет же! к бабе!
51
Благочестивое желание
“Вот бы жестом слаженным
Все ключи исчезли
И в любые скважины
Лишь отмычки лезли!”
Так вот, по привычке,
Мыслят все — отмычки.
52
Писать ногою
Рука рукою, но легка
В соавторстве мне и нога.
И вот бежит, не бег, а свист,
То через луг, то через лист.
53
“Человеческое, слишком человеческое”. Книга
Печально робкая, когда глядишь назад,
Когда вперед, доверья полн твой взгляд:
О, птица, кто ты? я назвать тебя бессилен:
Орел иль баловень Минервы фи-фи-филин?
54
Моему читателю
Хороших челюстей и доброго желудка
Тебе желаю я!
Когда от книги сей тебе не станет жутко,
