3. Хочет ли человек быть довольным собой — или требовательнее к себе и беспощаднее.
4. Хочет ли человек быть мягче, уступчивей, человечнее — или «бесчеловечнее».
5. Хочет ли он быть умнее — или безогляднее.
6. Хочет ли он достигнуть цели — или от всяких целей уклониться (как это делает, к примеру, философ, чующий во всякой цели предел, угол, тюрьму, глупость...)
7. Хочет ли, чтобы его уважали — или боялись? Или презирали!
8. Хочет ли быть тираном — или соблазнителем — или пастырем — или стадным животным?
910
Людям, до которых мне хоть сколько-нибудь есть дело, я желаю пройти через страдания, покинутость, болезнь, насилие, унижения — я желаю, чтобы им не остались неизвестны глубокое презрение к себе, муки неверия в себя, горечь и пустота преодолённого; я им нисколько не сочувствую, потому что желаю им единственного, что на сегодня способно доказать, имеет человек цену или не имеет: в силах ли он выстоять...
911
Счастье и самодовольство «лаззарони»
{432} или «блаженство» у «прекрасных душ» или чахоточная любовь гернгутеровских пиетистов
{433} ничего не доказывают относительно иерархии рангов среди людей. Будучи великим воспитателем, следовало бы всю эту расу «блаженных» со всею беспощадностью, кнутом загонять в несчастье. Опасность умаления, расслабленности тут как тут; — против спинозистского или эпикурейского счастья и против всякого расслабленного безделья в созерцательных состояниях. Если же добродетель есть средство к такому счастью, значит, надо обуздать и добродетель.
912
Я вообще не представляю, каким образом человек способен наверстать недостаток своевременной и хорошей школы. Такой человек себя не знает; он идёт по жизни, не научившись ходить; младенческая дряблость мускулов всё ещё выдаёт себя на каждом шагу. Иногда жизнь ещё столь милосердна, что позволяет эту суровую выучку благоприобрести: допустим, через многолетний недуг, потребовавший чрезвычайного напряжения воли и самососредоточенности; или внезапно обрушившаяся беда, не только на самого, но и на жену с ребёнком, что вынуждает к деятельности, которая снова сообщает энергию дряблым тканям, черпая тугую упругость из жизненной воли... Однако при любых обстоятельствах наиболее желательным вариантом остаётся суровая дисциплина в нужное время, то есть ещё в том возрасте, когда высокий уровень предъявляемых требований вызывает в человеке гордость. Ибо именно это отличает суровую выучку как выучку истинно хорошую от всякой иной: что тут от человека требуют многого; что хорошего, даже отличного требуют как чего-то вполне нормального; что похвала скупа и редка, а индульгенция отсутствует; что порицание высказывается резко, по существу и без скидок на талант и происхождение. Такая выучка необходима во всех отношениях, что в физической сфере, что в умственной, и было бы роковой ошибкой пытаться отделить здесь одно от другого! Одинаковая дисциплина формирует дельного военного и дельного учёного; а при ближайшем рассмотрении — не бывает дельного учёного, у которого не было бы «в крови» инстинктов дельного военного... Умение приказывать и умение с гордым достоинством подчиняться; стоять в строю, но быть способным в любой момент взять на себя предводительство; уюту предпочитать опасность; не взвешивать на мелочных весах дозволенное и недозволенное; быть большим врагом всему убогому, хитрому, паразитическому, нежели просто злу... Чему научаются в суровой этой школе? Умению подчиняться и приказывать.
913
Наград и отличий не признавать, но делать то, что выше всякой похвалы — и даже выше всякого понимания.
914
Новая форма моральности: обет верности в договорённости о том, что делать, а чего не делать, вполне осознанное отрешение от многого. Испытывать себя: достаточно ли зрел для этого.
915
Я хочу и аскетизму вернуть права естественности; вместо прежней установки на отрицание — установка на укрепление; гимнастика воли; самоограничения, определённое себе время поста любого рода, в том числе и в духовной сфере; казуистика дела в отношении к нашему мнению о собственных силах — опыты с приключениями и произвольными опасностями. (Diners chez Magny
[231]
— сплошь духовные лакомки с испорченными желудками.) — Следовало бы так же изобрести испытания и в умении держать слово.
916
Что испорчено превратным употреблением со стороны церкви:
1. Аскеза: уже почти ни у кого нет мужества снова извлечь её на свет, показать её естественную полезность и незаменимость в деле воспитания воли. Наш абсурдный педагогический мир (которому в качестве эталона всё время грезится «достойный подданный государства») полагает, что задачи его исчерпываются «преподаванием», дрессировкой мозгов; у него даже не хватает ума понять, что сперва потребно нечто иное, а именно воспитание силы воли; экзамены сдаются и принимаются в чём угодно, кроме главного — умеет ли человек хотеть, вправе ли он давать обещания; молодой человек считается готовым к жизни, ни разу даже не задавшись вопросом, не дрогнув любопытством к этой высшей ценностной проблеме своей натуры.
2. Пост — в любом смысле, — в том числе и как средство сохранить тонкую восприимчивость, «охоту» и вкус ко всем хорошим вещам (например, временами вовсе не читать, или не слушать музыку, или не жить «достойно» — для добродетели тоже нужно иметь свои постные дни).
3. «Монастырь» — временная изоляция, строгая отрешённость, с отказом, например, от писем; своего рода глубочайшее самоосмысление и новообретение себя, стремящееся избежать не «искушений», но «долга», «обязанностей»: выход из привычного хоровода среды, выход из-под тирании внешних раздражителей и воздействий, которая обрекает нас на то, чтобы расходовать наши силы только на «реакции», не позволяя этим силам накапливаться и прорываться спонтанной активностью. Посмотрите внимательней на наших учёных: они способны думать уже только реактивно, то есть им, чтобы начать думать, сперва нужно что-то прочесть.
4. Праздники. Надо быть совсем уж толстокожим, чтобы не воспринимать нынешнее присутствие христиан и христианских ценностей как гнёт, под которым всякое истинно праздничное настроение летит к чёрту. Ибо праздник включает в себя: гордость, озорство, раскованность; дурачество и шутовство; издёвку над занудством и тупостью всех мастей; божественное согласие с собой, подтверждение себя из всей своей анимальной полноты и цельности — то есть все сплошь состояния, которым ни один христианин не имеет права честно сказать «да».
Праздник — это язычество par excellence.
5. Малодушие перед собственной природой: костюмировка в «моральность» — чтобы не нужна была моральная формула, дабы относиться к какому-то своему аффекту одобрительно: масштаб, насколько человек способен сказать «да» природе в самом себе, — сколь далеко или сколь близко ему потом к морали «возвращаться»...
