Три года назад Рите подарил его один из ее ухажеров.
Помнится, что тогда Замощина пришла в ужас, увидав, какой презент притащил
любовник. В ее уютной, вылизанной до блеска квартирке одинокой женщины никогда
не было животных. В гневе Ритулька разорвала все отношения с мужиком и
собиралась выбросить котенка к мусорным бачкам. На дворе мел ледяной декабрь,
стужа ломала асфальт. Ритуська недрогнувшей рукой посадила ненужного котика
возле вонючего железного короба и пошла домой. Вдруг ее как будто бы кто-то толкнул
в спину, и Замощина оглянулась. Крохотный комочек безропотно лежал на ледяной
земле. Он не плакал, не пищал, не бросался за женщиной, просто молча
распростерся возле помойки, покорившись судьбе. Котик явно приготовился к
смерти. Внезапно Замощина, сама не понимая почему, вернулась, со вздохом взяла
подаренное безобразие, принесла домой, устроила в коробке из-под обуви и
принялась выхаживать. Сейчас Масик огромный котяра, ленивый и до невозможности
избалованный. Ест он только мясо, причем парное, с рынка, от размороженного
воротит нос, гречку и творог ему и предлагать не стоит. Масик любит спать,
развалившись на обеденном столе, его, естественно, никто никогда не охаживал ни
веником, ни тряпкой. Весь запас нерастраченной Ритуськой любви, который должен был
бы достаться несуществующему мужу и детям, вся страсть и нежность – все это
рухнуло на Масика. Если он, не дай бог, чихнет, Ритка созывает дома консилиум
ведущих ветеринаров. Когда кот, обожравшись парной телятиной, заработал понос,
Замощина в панике позвонила мне и велела достать лекарство для своего любимца в
Париже, не больше и не меньше.
– Достань мне в Париже лекарство.
Никакие уверения, что сейчас в нашей столице можно добыть
любое снадобье, не подействовали. Масику требовались капли именно из Франции.
Сейчас новая трагедия. Сегодня ровно в десять утра она
должна демонстрировать Масика на кошачьей выставке. Ритуля подошла к проблеме
серьезно. Кота вымыли, расчесали, намазали средством для блеска шерсти, нанесли
на когти розовый лак. Надели на шею золотую цепочку, на лапку – браслетик.
Приготовили и выставочную клетку: проволочный ящик с ярко-желтым матрасом и
огненно-красной мисочкой для воды. Ритка подумала, что угольно-черный кот будет
особенно эффектно смотреться на подстилке цвета летнего солнца рядом с миской,
похожей на помидор. Одним словом, все было готово. Но вчера поздним вечером,
ближе к полуночи, Ритке позвонила одна из устроительниц выставки и
поинтересовалась, будет ли там завтра Масик. Мимоходом она спросила:
– Про занавесочки не забыли?
– Какие такие занавесочки? – обомлела Ритка.
Выяснилось, что на выставке проволочная клетка должна быть
задрапирована. Во-первых, кошки тогда не видят друг друга и меньше волнуются. А
во-вторых, на фоне красивых занавесок животное смотрится гораздо лучше. Если
клетка не будет задрапирована парчой, судьи мигом наморщат носы и отдадут
вожделенные награды тем котам и кошкам, чьи хозяева вовремя подсуетились.
Ритка заметалась по квартире, тщетно пытаясь решить
возникшую проблему. Магазины уже закрыты, откроются к тому времени, когда Масик
уже должен красоваться в клетке на глазах у восхищенно рукоплещущей толпы.
Ритка схватила телефонную книжку и принялась обзванивать знакомых. Но никто не
мог ей помочь. У Нели Роговой нашлась было парчовая накидка на кресло, но
зеленая. Сами понимаете, что вкупе с желтым матрасом и красной мисочкой она
смотрелась бы ужасно. Чуть не рыдая от горя, Ритулька вдруг вспомнила, что
видела в нашем доме бежевато-золотистые шторы. И вот теперь, лихо кромсая их
ножницами, она приговаривала:
– Самое оно, изумительный колер, Масику пойдет.
Я оставила ее в столовой и поднялась к себе в спальню. Минут
через десять снизу раздались гневные голоса. Это Зайка обнаружила гостью,
уродующую драпировку. Но Риту переорать невозможно. Через час во дворе хлопнула
дверца автомобиля. Слава богу, Замощина уезжает. Но не тут-то было. Удача
сегодня явно отвернулась от меня. «Хр, хр, хр…» – какое-то время доносилось с
улицы. Затем Ритка влетела в мою спальню и заорала:
– Живей, собирайся!
– Куда?
– У меня мотор не заводится.
– Где он у тебя? – вздохнула я.
– Не умничай! – взвизгнула Рита.
Пришлось везти ее во Дворец ЦСКА. Едва мы прибыли на место,
как Замощина, схватив перевозку с котом, приказала мне:
– Бери клетку.
Понимая, что меня несет бурный поток, я покорно взяла
проволочный каркас, внутри которого моталась часть того, что ранним утром еще
украшало нашу столовую.
– Живей, живей, – торопила Ритка, – опаздываем.
Сметая всех, кто попадался на пути, Замощина ворвалась в зал.
– Стой тут, – приказала она, – за номером побегу.
Ничего не понимая, я навалилась на стену и услышала нервное
«мяу».
В большой клетке, украшенной ярко-зелеными занавесками,
сидело нечто. Я уронила проволочное сооружение, которое держала в руках. Такого
животного мне еще ни разу не приходилось видеть. Огромное тело опиралось на
мощные лапы. Оно было покрыто клочкастой серой шерстью. Но не это самое
удивительное. В конце концов, встречаются гигантские кошки. Совершенно изумляла
голова животного – почти лысая сверху, под подбородком она была окаймлена
бородой. Из-под выпуклого лобика глядели ярко-карие глаза. Я совсем растерялась.
В семействе кошачьих вроде бы не встречается подобный окрас радужки. Это нечто
меланхолично взирало на царившую вокруг суету. Я не выдержала и спросила у
хозяина, парня лет тридцати:
– Простите, это кто?
– Наполеон Бель Диамант фон Грей, – спокойно ответил тот.
– Он, извините, из кошек?
Юноша внимательно посмотрел на меня и задал встречный
вопрос:
– А вы предполагали увидеть здесь страуса?
– Нет, конечно, но она…
– Это кот.
– Простите, бога ради, он такой, как бы это выразиться
поточней, оригинальный.
Хозяин вздернул брови:
– Наполеон уникален. Второго такого нет.
– А что за порода.
– Лысоголовый швётель, из Франции, – буркнул парень и
отвернулся, всем своим видом демонстрируя, что не собирается продолжать беседу.
Я продолжала изумляться. Швётель! По-французски швё – это
волосы, значит, если перевести название породы монстра на русский, получится
нечто вроде Лысоголового волосатика.
