– Вы с ума сошли, – подскочила на стуле Жанна, – Анечка
честнейший – слышите? – честнейший человек. Ей и в голову не придет не то что
взять, даже посмотреть на чужое.
– Вы не дали мне договорить. Подозрения пали на ныне
покойного директора института Владимира Сергеевича. Вчера я стала случайной
свидетельницей вашего разговора с Кругловой. Вы звонили ей на мобильный.
Скажите, отчего Анна Константиновна так радовалась его смерти и отчего называла
его вором. Он что, был нечист на руку?
Жанна молчала, лицо ее казалось спокойным, только на шее быстро-быстро
билась нежно-голубая вена.
– Вы его знали? – настаивала я.
Жанна упорно не разжимала рта. Я уже собиралась начать
намекать на некое нехорошее событие, произошедшее с Анной Константиновной, как
раздался резкий, какой-то требовательный звонок телефона. Жанна не
пошевелилась.
– Снимите трубку, – посоветовала я.
Хозяйка вздохнула, словно вынырнула из глубины океана, и
протянула руку к аппарату.
– Слушаю, – сказала она ровным, спокойным голосом. – Добрый
день, Леня. Да, да, да… НЕТ!!!
Крик вырвался из ее горла так резко и с такой неистовой
силой, что я перепугалась. Лоб Жанны стал пунцовым, потом красная волна омыла
щеки, подбородок и шею. Женщина отпустила трубку, та закачалась на витом
проводе.
– Вы знали, – прошептала Жанна, – вы знали, поэтому и
говорили об Анечке в прошедшем времени.
– У вас есть валокордин? – быстро спросила я.
Хозяйка уронила голову на стол.
– Жанна, – тихо позвала я, – вам плохо? Может, врача
вызвать?
– Нет, – глухим голосом ответила Жанна, – чем он мне
поможет? Господи, Анечка. Леня сказал, что она покончила с собой, ввела в вену
сильнодействующее сердечное лекарство. НЕТ!!! Неправда!!! Ее убили!
– Там на столе лежала предсмертная записка, – тихо сказала
я, – адресованная Леониду Георгиевичу.
– Ты прочла? – прошептала Жанна, поднимая голову.
– Да.
– Можешь пересказать?
Я напряглась.
– Сейчас попробую, постараюсь. Значит, так. Уважаемый Леонид
Георгиевич…
Жанна жадно ловила мои слова. Когда я дошла до фразы
«положите меня в могилу к брату», хозяйка подскочила.
– НЕТ!!!
– Но именно так было написано в записке: «Положите меня в
могилу к брату», – ответила я.
– Этого не может быть. Теперь абсолютно уверена, что письмо
писала не Анечка. Она никогда не попросила бы похоронить ее вместе с
Владимиром. Никогда!!!
– Почему? – удивилась было я.
Но Жанна неожиданно схватила меня за плечо:
– Послушай, ты детектив, да?
– Да, – осторожно ответила я и добавила: – Частный. Не
состою на работе в милиции.
– Это хорошо, – лихорадочно забормотала Жанна, – отлично
просто. Значит, работаешь за деньги? Да? Ну отвечай же?
От ее апатии и растерянности не осталось и следа. Карие
глаза стали совсем черными и лихорадочно блестели, лицо и шея горели. Похоже, у
Жанны поднялась температура.
Я кивнула.
– Да, естественно, беру за свои услуги плату и ничего
дурного в этом не вижу. Сейчас все пытаются заработать, чтобы выжить.
– Хорошо, хорошо, – закивала Жанна. – Нанимаю тебя
расследовать убийство Анечки. Деньги сейчас платить? Сколько? Не сомневайся, у
меня хватит, в крайнем случае машину продам. Приступай, не медля! Знаю, знаю,
кто ее убил. Не своими руками, конечно. Доказать только не смогу. Но это уже
твоя забота будет!
– Послушай, – осторожно сказала я, – честно говоря, я мало
что понимаю в этом деле. Меня привели в институт совсем другие дела. Про Анну
Константиновну мне ничего не известно. Кто такая Ирочка? Что с ней случилось?
Почему Круглова ненавидела директора института? И вообще, отчего ты решила, что
ее убили? Кто тебе сейчас звонил с известием о смерти Кругловой?
– Леня, – ответила Жанна, – Леонид Георгиевич Рамин,
замдиректора НИИ тонких технологий.
– Он сказал, что Анну Константиновну убили?
– Нет, сообщил, что Анечка якобы решила покончить с собой и
сделала себе внутривенную инъекцию.
– Вот видишь, при чем тут убийство!
– Они хотят, чтобы кончина Ани не вызвала ни у кого
подозрений, – неожиданно спокойно пояснила Жанна. – У них все куплены:
сотрудники, милиция, прокуратура. Дождались удобного момента и убрали Анну.
Знаю, давно хотели от нее избавиться…
– По-моему, ты слишком подозрительна!
– Аня никогда бы не стала писать предсмертного письма Лене,
– медленно протянула Жанна, – никогда. Она его ненавидела. Нет, внешне, для
посторонних, все выглядело очень пристойно. Аня умела держать себя в руках, но
я знала правду! Только я! И уж ей никогда бы не пришло в голову просить
захоронить ее вместе с Владимиром.
– Почему? – вполне искренне удивилась я. – Вполне
естественное желание. Многие люди предпочитают и после кончины быть вместе.
– Но не Аня, – отрезала Жанна.
– Знаешь что, – почти рассердилась я, – нанимаешь меня
детективом, хочешь, чтобы нашла убийцу, и разговариваешь загадками.
Жанна повертела в руках невесть откуда взявшуюся на кухонном
столе расческу, помолчала немного, потом пробормотала:
– Анечка старательно охраняла свои тайны, боялась позора.
Бесполезно было ее убеждать в том, что никто не станет ее осуждать. Нет!
Комплексовала ужасно. Правду знали только мать Анечки и я. Но теперь, после ее
смерти, необходимость таиться отпала. Наверное, следует все тебе рассказать… Но
только скажи, ты, то есть вы…
– Мы уже вроде давно отбросили церемонии, – улыбнулась я, –
перешли на «ты».
– Хорошо, – кивнула Жанна, – ответь определенно. Ты берешься
за дело?
Я помолчала и ответила:
– Извини, нет. Мне, безусловно, небезразлично, кто убил Анну
Константиновну. Кстати, я тоже считаю, что ее уход из жизни не был
добровольным. Но обязана закончить другое дело. Может, потом, когда узнаю, кто
украл яйцо Фаберже.
– Заплачу сполна, – тихо сообщила Жанна, – не сомневайся,
деньги есть.
