– Мама дома? – спросила я, входя в хорошо знакомый холл,
заставленный кадками с растениями.
Карина увлекается цветоводством. В доме Сыромятниковых на
каждом метре пространства красуются емкости с экзотическими растениями.
– Ее нет, – произнесла Леля, став пунцовой.
Я удивилась:
– Куда же она подевалась? Обычно дома сидит.
Лелина лицо приобрело оттенок кетчупа «Чумак», который очень
любит Маруся.
– Это, ну, в общем… В бридж играть пошла, к Локтевым.
Локтевы тоже наши соседи. Их коттедж стоит слева от дома
Сыромятниковых. Я пришла в полное изумление:
– К Локтевым? Но ведь они еще на прошлой недели заперли дом
и отправились в Лондон.
У бедной Лели на глазах выступили слезы, и она в полном
отчаянии воскликнула:
– Ну не помню, куда мама пошла, нет ее!
В полном недоумении я вышла на крыльцо. Очень странно. Нас с
Сыромятниковыми связывают скорее дружеские, а не просто соседские отношения.
Несколько лет мы запросто общаемся, забегаем друг к другу в халатах…
Внезапно из-за закрытой двери донесся высокий голосок Лели:
– Я больше не буду ей врать, тетя Даша хорошая.
– Ты же видела газету, – ответила Карина, – мадам Васильева
– воровка, обокрала приятелей, таких людей в дом не пускают!
– Это ошибка!
– В газете всегда помещают проверенные сведения, – с
уверенностью человека, выросшего в стране социализма, заявила Карина.
– Она не могла украсть, да и зачем? – пыталась оправдать
меня Леля. – У них денег больше, чем у нас!
– Дурочка, – ласково ответила Карина, – она же не двадцать
рублей сперла. Яйцо, сделанное самим Фаберже! Прикинь, сколько оно стоит. И
потом, как у людей обстоят дела в действительности, никогда не узнать. Наш папа
в прошлом году чуть не разорился, но об этом никто не догадывался. Мы на
«мерсе» ездили и в шубах щеголяли…
Не слушая, что ответила Леля, я побрела по дорожке,
соединяющей наши участки. Да, дело плохо. Если уж Карина поверила, то у тех,
кто знаком со мной не так близко, и сомнений, должно быть, не осталось. Небось
все соседи перестанут со мной здороваться. И что делать? Ума не приложу.
Внезапно мне в голову пришла гениальная мысль. Я вытащила мобильный и,
поеживаясь от совсем не по-апрельски прохладного ветерка, набрала номер
Колесова.
– Жора? Сделай доброе дело. Звякни этому Рыкову и посоветуй
подать заявление в милицию о краже. Пусть в происшествии разберутся
компетентные органы.
– Я ему предлагал, – вздохнул Жорка.
– И что?
– Не хочет. Говорит, его родственники – до десятого колена
аристократы – никогда никаких дел с полицией не имели и ему завещали поступать
так же.
– Какая глупость!
– Точно, – подхватил Жорка, – только он уверен, что воровка
– ты.
Я стала набирать другой номер.
– «Улет» на проводе.
– Чебукова позовите.
– Кто просит?
– Майя Плисецкая.
– О, как я рад, – донеслось через секунду из мембраны, – как
счастлив, несравненная…
– Можешь не разливаться соловьем, это Даша Васильева.
Антон поскучнел:
– Ну и чего надо?
– Если принесу тебе неопровержимые доказательства того, что
яйцо украла не я, а кто-то другой, ты дашь опровержение?
– Обязательно тисну статью с опровержением.
– Обещаешь?
– Слово джентльмена.
– Ну в твоих устах это не гарантия.
– Хорошо, в честь нашей дружбы.
Я хмыкнула: мог бы и раньше об этом вспомнить.
– Только имей в виду, – завел Антон.
– Что еще?
Чебуков помолчал, а потом внезапно спросил голосом
нормального человека, того, кто просиживал в былые времена табуретку у меня на
кухне:
– Слышь, Дашка, ты вправду его не брала? Сделай милость,
скажи честно!
– Скоро приволоку к тебе за шиворот того, кто совершил
кражу, – пообещала я и побежала домой.
Надо вновь становиться собачьей нянькой. Эту ночь я спала
совершенно спокойно. Наша домработница сжалилась надо мной и сказала:
– Давайте я повожусь со щенятами.
Правда, Маруся предлагала мне это еще раньше, но я не
хотела, чтобы девочка шла на занятия, абсолютно не выспавшись.
Накинув халат, я сползла вниз, открыла дверь столовой, и на
меня с ужасающим рычанием бросился черный лохматый комок. Я выскочила в коридор
и налетела на Ирку.
– Испугались, да? – спросила домработница. – Сама прибалдела
чуток, когда она сегодня зубами защелкала.
– Там кто?
– Черри.
– Черри?!
– Ага, – кивнула Ирка, – у нее материнские чувства
проснулись.
Я безмерно обрадовалась:
– Боже, какая радость! Теперь не надо кормить щенят из
бутылочки и протирать их тряпочкой. Я так счастлива, будто из дома вывели козу.
– Козу? – не поняла Ирка.
– Ну да, – ликовала я, – анекдот такой есть. Один человек
пожаловался священнику: «Так трудно, святой отец, – в крохотной комнатенке
живем всемером. Сил моих нет». – «А ты посели к себе козу», – предложил умный
батюшка. Прихожанин послушался. Когда он через неделю вновь пришел в церковь,
священник поинтересовался: «Как тебе теперь живется, сын мой?» – «Невыносимо, –
ответил тот, – семеро в крохотной комнатенке, и еще коза! От нее ужасная вонь,
к тому же она все время блеет… Наверное, не выдержу и умру». – «Тогда выведи
козу», – спокойно велел священник. На следующее утро мирянин примчался к
батюшке и упал на колени: «Спасибо, спасибо, мы просто счастливы, нас в этой
комнате ВСЕГО семь человек и никакой козы».
Вот так и у нас получается. Черри начнет сама заботиться о
щенятах, просто гора с плеч…
– Что-то я никак не соображу, при чем тут коза, – вздохнула
Ирка, – да и радоваться рано. Эта придурочная пуделиха не собирается их ни
кормить, ни вылизывать…
