Словом, «Гиндукуш» требует постепенных, продуманных действий. Это документ для Вэнса, который по своей линии пытается перепрыгнуть через самого себя, догнать уходящий афганский поезд. Бжезинский, верный себе, готовит решение о наращивании тайной помощи афганской оппозиции и уверен, что проведет его через специальный координационный комитет совета национальной безопасности. По его предварительным данным, уже в ближайшем будущем ведение тайной войны — «войны в сумерках» — против Афганистана потребует средств в десять раз больше, чем затрачено на подобные действия в той же Никарагуа. То есть 80 процентов всех финансовых средств этой статьи расходов ЦРУ станет тратить на Афганистан. Не много ли чести одной стране? Стоит ли овчинка выделки?
Бжезинский словно уловил сомнения президента и, чтобы долго не распространяться, привел только один довод. Оказывается, единственное место, где Советский Союз не имеет системы ПВО — это как раз граница с Афганистаном. Отдельные «точки» противовоздушной обороны там, конечно, есть, но против современных самолетов одними «точками», без общей системы в обороне, не обойтись. В 1960 году Пауэрс на U-2 сумел долететь до самого Свердловска именно по этой причине. Эту брешь Советы пока не в состоянии закрыть. По экономическим причинам: как докладывают эксперты, создание современной системы ПВО потребует десятков, если не сотен, миллиардов рублей, которых взять Москве на данный момент просто негде.
Так что заиметь Афганистан — это заиметь коридор в единственной военной бреши Советов. А дальше идет своя политика: наступая на мозоль, диктовать любые условия. Или хотя бы не принимать в расчет те, которые попытаются протащить из Москвы. Перед подписанием Договора по ОСВ-2 это было бы просто здорово. Но ничего страшного не случится, если это станет возможным спустя какое-то время. Лишь бы случилось…
Президент усмехнулся: он размышлял уже так, словно все шло настолько гладко в афганских делах, что оставалось только заглядывать в будущее. Но «Гиндукуш», конечно, стоит тех денег, которые запрашивает Бжезинский. В вопросах своей безопасности, защите своих интересов Америка никогда не слыла скупой и редко платила дважды. И не при нем, Картере, это должно произойти. Словом, «Гиндукушу» — зеленый свет. Без сомнения.
Второй документ — от военных, и по-военному краток и конкретен.
Комитет начальников штабов предлагает в отношении с Афганистаном определиться как с КНИ — конфликтами низкой интенсивности.
Картер подвинул к себе листок-справку: «КНИ — это ограниченная политико-военная борьба для достижения политических, социальных, экономических или психологических целей. Она часто носит длительный характер и включает все: от дипломатического, экономического и психологическо-социального давления до терроризма и повстанческого движения. КНИ обычно ограничены географическим районом и часто характеризуются ограничениями в вооружении, тактике и уровне насилия».
Жестко, но зато прямо и откровенно. И продолжение, расшифровка этого — уже в воинских уставах, предусматривающих шесть основных форм применения военной силы в КНИ: боевые операции мирного времени; проповстанческие действия; контрповстанческие действия; действия по поддержанию мира; действия по борьбе с терроризмом; операции против зарубежной наркомафии.
Против «проповстанческих действий» стояла отметка. Что ж, для Афганистана это, пожалуй, самое приемлемое. И ставку делать на религиозные и племенные аспекты.
А Дабс… Жалко, что не закончил дела. Но с его смертью жизнь остальных американцев и самой Америки не остановилась. Посол погиб 14 февраля, а 13-го его дело должно уже было быть продолжено. В этом плане политикам следует поучиться у газетчиков с их девизом: «Журналист должен быть на месте пожара за десять минут до его начала…»
Необходимое послесловие.
Было над чем поломать голову после гибели Дабса и советской контрразведке. Это только на первый взгляд событие в 117-м номере кабульского отеля — заурядный терракт, жертвой которого по воле случая стал именно американский посол. Но факты, ставшие известными после смерти Дабса, поднимали все новые и новые вопросы.
Оказалось, что слежка за послом была замечена за две недели до 14-го числа. Афганская сторона предупредила об этом дипломата, предложила ему дополнительную охрану. Однако Дабс с улыбкой отказался.
Ну а дальше вообще пошли нестыковки. Посольские машины в городе могут останавливаться только в специально оговоренных обеими сторонами местах, находящихся под наблюдением у полиции. Это ли не знать такому опытному дипработнику, как Дабс?
И уж вовсе странным выглядит то, что кроме остановки в неположенном месте посол к тому же и сам открыл дверцу машины, которая имеет блокировку и открывается только изнутри. Зачем он это сделал, ведь он не имел права открывать ее первому встречному и тем более в неположенном месте? Обознался, надеясь увидеть кого-то другого?
Совершенно необъяснимым оказалось и содержимое чемоданчика посла, который тот захватил с собой из машины. В нем были бритва, туалетные принадлежности, полотенце. Зачем Дабсу, выезжающему не из дома, а из посольства, брать это с собой? Причем — утром! Планировал встретить следующий день вне дома?
Не прошло мимо внимания контрразведчиков и то обстоятельство, что ни госдепартамент, ни Белый дом, всегда честолюбивые, на этот раз ни в какой форме не выразили свой протест афганской стороне по поводу случившегося. Не желают лишнего шума, дополнительных расследований? Может, Америка знала о готовящемся похищении? Что могло последовать, если бы Дабс остался жив?
Привлек к себе внимание и тот факт, что Амин впервые так откровенно и в категоричной форме отверг помощь советских дипломатов и военных советников принять участие в освобождении посла.
Думала Москва, сопоставляла, анализировала. А события продолжали развиваться…
Вместо предисловия к новой главе.
Она в какой-то степени будет посвящена майору Бизюкову Николаю Яковлевичу, первому советскому военнослужащему, погибшему на афганской земле во время гератского мятежа. До ввода войск еще было много времени, но именно он откроет скорбный счет в 13 833 человека. Начальник Генерального штаба издаст приказ (с нулем впереди — Секретно) о гибели советника, исключении из списков личного состава Вооруженных Сил и его похоронах. На памятнике будет рекомендовано написать: «Погиб при исполнении служебных обязанностей». Эта надпись до 1985 года прочно утвердится на обелисках с красной звездой, и лишь после 1985 года разрешат писать, что «погиб при выполнении интернационального долга».
Специально для «афганцев» будет разрабатываться и текст похоронок. На погибших в бою будет такой: «Выполняя боевое задание, верный военной присяге, проявив стойкость и мужество, погиб…» Те, кто скончался от болезни, в результате автопроисшествий, неосторожного обращения с оружием, «погибали» без слов о стойкости и мужестве.
Вслед за Бизюковым, но тоже до ввода ОКСВ, погибнет еще несколько военных советников. И как правило, не в бою. Подполковника Каламурзина, майора Здоровенно и переводчика Газиева мятежники, например, вначале забьют камнями, затем их тела расчленят на мелкие части и разбросают по склонам гор. Мало что найдут их товарищи, пробившись через несколько дней на место трагедии. Пусть их простят родные и близкие погибших, но, чтобы гробы не были слишком легкими, в них положат по нескольку камней с тех гор, где они встретили смерть. А 25 декабря, в день ввода, ОКСВ недосчитал в своем списочном составе сразу несколько десятков человек. Вначале перевернулась боевая машина, уступавшая на горном повороте дорогу афганскому грузовику, — экипаж и десант, всего около десяти человек, погибли. В 19.33 по московскому времени в окрестностях Кабула прогремел сильнейший взрыв: военно-транспортный самолет Ил-76 (командир капитан В. В. Головчин), на борту которого находилось 37 десантников из комендантской роты и два бензозаправщика, при заходе на посадку зацепил вершину горы и взорвался. Останки десантников собирали по обе стороны горы: и с севера, где осталась их заснеженная, еще ничего не знающая Родина, и с юга, где ждала ограниченный контингент нелегкая долгая судьба.
