— Это она. Сменила масть, но я ее узнал, держу под наблюдением. У вас еще есть как минимум час.
— Спасибо, Олежек! — ответил Котов. — Через час я уже буду на месте.
Едва Котов и его люди забрались в самолет, как тот покатился к взлетной полосе. Котов откинулся на спинку кресла и с удовольствием пил горячий чай из армуды. Он был спокоен и сосредоточен. Он наконец нашел ту, которой отводил главную роль в игре. Потому что только Татьяна давала самый верный выход на Охотника.
30 августа 1994 года, 18.20.
Татьяна сидела в буфете аэропорта и пила из пластикового стаканчика отвратительный кофе. Они уже должны подлетать к Москве, а она все сидит в этом опостылевшем аэропорту Минеральные Воды, пьет гадкий растворимый кофе и нервничает до тошноты. И что у них там случилось?
Уже была объявлена посадка, как вдруг через пять минут отправление рейса задержали на час. Потом еще на час. Разумеется, никто не удосужился объяснить, почему! И что за наплевательское отношение к пассажирам?!
Напротив Татьяны сидели два кавказца: высокие стройные парни лет двадцати пяти с мужественными горскими профилями. Они пили нарзан и разглядывали Татьяну. Один улыбнулся и сказал:
— Что за страна, э?! Что за люди?! Даже не скажут: кто рейс перенес, зачем рейс перенес?
Второй что-то сказал ему на своем языке. Тот махнул рукой и пояснил Татьяне:
— Хочет родственникам позвонить. А то они волнуются, — что, как, где мы там! Вы в Москву тоже летите?
Татьяна машинально кивнула, косясь в зал: не следит ли кто за ней. А кавказец продолжал:
— Меня Важа зовут. А вас как?
Пока Татьяна таким образом общалась с Важей, его спутник снял трубку телефона-автомата и набрал номер.
30 августа 1994 года, 18.30.
Человек, которому позвонил спутник Важи, был здорово обеспокоен звонком. Он немедленно позвонил по сотовому телефону, дав начало целой серии звонков, завершил которую десять минут спустя звонок, раздавшийся в кабинете заместителя директора ФСК генерала Бахтина.
Бахтин снял трубку. Голос секретарши произнес:
— Комтур на первой линии.
— Соедините, — буркнул Бахтин. Внезапные звонки от человека, известного ему под псевдонимом Комтур, не могли радовать. Они означали только одно: что-то идет не так. Услышав в трубке голос Комтура, он проворчал:
— Что там стряслось?
— Задержали рейс, которым должны лететь ребята Волка. Он панику поднял, хочет операцию свернуть.
— Почему рейс задержали?
— Да какой-то придурок позвонил дежурному по городу и сказал, что в самолет бомба заложена. Вот ее второй час и ищут. Ребята завибрировали, а Волк испугался, что их задержат, и хочет их отозвать.
— Хорош Волк — испугался! Волку бояться — в лес не ходить! — скаламбурил Бахтин. — Ладно, шутки в сторону! Волка успокой, скажи — все у нас под контролем. Даже если ребят задержат, они все равно чисты и им ничего не грозит. Из Москвы они уйдут другим каналом. Короче, чтобы сегодня эти парни были в Москве! А то я не операцию, а головы им с Волком сверну! Повторяю, — все под контролем!
Бахтин бросил трубку и нажал кнопку на селекторе. Ответившему на звонок Бахтин приказал:
— Сеня, отмени последний звонок.
— Есть, товарищ генерал!
Сеня сидел в крохотной комнатке с одним компьютером. Отсюда велось управление звукозаписывающей аппаратурой, фиксирующей входящие звонки. Сеня выделил строчку „30.08.94 18.40–18.43 Комтур/ген. Бахтин“ и нажал на клавишу „Delete“, затем на „Enter“, подтверждая удаление. Где-то в зале с магнитофонами, подчиняясь команде, крутанулась бобина. Запись трехминутного разговора генерала Бахтина с загадочным Комтуром перестала существовать.
30 августа 1994 года, 18.55.
Спутник Важи вернулся мрачнее тучи. Между ним и Важей завязался какой-то короткий, но бурный разговор. Важа развел руками и сказал, поднимаясь из-за столика:
— Извините, но мне надо идти. Я очень рад с вами познакомиться. До встречи в самолете, Оля!
Они ушли, и тут же объявили посадку. Татьяна поднялась со стула, и вдруг как из-под земли рядом выросли трое мужчин. Двое встали сзади, а третий — перед ней. Улыбнувшись ослепительной улыбкой, которой позавидовали бы звезды Голливуда, он раскрыл маленькую книжечку:
— Федеральная Служба Контрразведки! Прошу вас следовать за нами. И не советую сопротивляться и привлекать внимание, — это может повредить Сергею!
Последняя фраза прозвучала, словно удар в солнечное сплетение. Из Татьяны словно выпустили воздух, и она чуть ли не повисла на руках стоявших сзади мужчин. Улыбчивый заботливо спросил:
— С вами все в порядке?
Впрочем, стоявшие за спиной Татьяны качки хватку не ослабили. Татьяна вяло кивнула. Так влипнуть! Она должна была предвидеть, что ее заявили в федеральный розыск! Что по компьютерной сети информация о проданных билетах может быть мгновенно передана в Москву. Дура, вот дура! Как же она теперь сможет помочь Сергею, если так глупо попалась!
Именно последняя мысль вызвала у нее вспышку почти животной ярости. Она изловчилась и ударила одного из мужчин каблуком по ноге так, что он, застонав от боли, ослабил хватку. Второго она ударила тут же коленом в пах и рванулась в сторону. Она с удивлением отметила, что улыбчивый не сделал никакой попытки ей помешать.
Татьяна бросилась в сторону выхода, и тут словно выросший из-под земли высокий широкоплечий кавказец нанес ей незаметный, но резкий удар в солнечное сплетение. Татьяна полностью потеряла способность дышать, а также осознавать окружающую действительность. Последнее, что она почувствовала — прикосновение к ее лицу влажного платка со странным сладковатым запахом. Она вдохнула этот запах, и ей вдруг стало все равно: куда ее ведут, кто и зачем.
30 августа 1994 года, 19.25.
Никифорову страшно не хотелось звонить Хладову, но он должен был поставить его в известность.
— Она не явилась на посадку. Самолет уже в воздухе.
Хладов помолчал, потом осведомился:
— Почему снова не задержали рейс? Если пассажир не явился на посадку, его багаж должны снять с самолета.
— Она не сдавала багаж, — пояснил Никифоров и, сделав небольшую паузу, добавил: — Я все-таки встречу самолет в Домодедове.
Хладов ничего не ответил и положил трубку. Никифоров чувствовал себя препогано. Кто-то опять опередил их. Но кто?
30 августа 1994 года, 20.00.
Татьяна пришла в себя и открыла глаза. Она лежала на небольшом кожаном диване в салоне самолета. Ровный гул турбин говорил о том, что они в воздухе. Напротив Татьяны в глубоком кресле расположился тот самый улыбчивый тип из ФСК. Он растянул рот в приветливой улыбке и спросил:
