Тот же А. Черкасов описывает другой самолов, рассчитанный почти исключительно на медведей и крупных копытных, — это треугольник, сделанный из массивных плах, в который на каждой из его сторон забиты толстые длинные гвозди с зазубринами. Эти гвозди забивались так, чтобы они своими остриями торчали к центру этого треугольника, который в настоящее время носит у браконьеров название «башмак». К такому «башмаку», как и к капкану, цепью привязывался тяжёлый груз. На медвежьих тропах обычно устанавливалось рядом несколько таких треугольников, потом они тщательно маскировались.
Попав в центр такого сооружения лапой, медведь сам «надевал» её на гвозди, пытаясь вытащить. Затем несчастный зверь начинал биться и попадал, как правило, другими лапами в поставленные рядом ловушки. В конце концов он выбивался из сил до такой степени, что подошедшие мужики добивали его просто палками или дубинами.
В одном из описаний мне встретилось совершенно поразительное по простоте устройство, основанное на принципе третьего закона Ньютона, который в шофёрском фольклоре формулируется так: «Чем сильней ты стукнешь столб, тем сильнее столб стукнет тебя». Делалось это устройство для защиты лесных ульев — бортей, укреплённых на деревьях. На дерево с ульем вешалась тяжеленная колода — такая, чтобы её вес был сопоставим с весом небольшого медведя — только небольшие медведи сохраняют «детскую» способность лазать по деревьям. В колоду забивались шипы, и привешивалась она с таким расчётом, чтобы зверь, лезущий наверх, никак не мог её миновать. А в землю под деревом всаживались крепкие заострённые колья.
Медведь и «колода».
Механизм действия западни был прост. Медведь, лезущий на дерево, пытался отодвинуть колоду с пути, но она упорно возвращалась на место. Зверь кололся о шипы и сердился. Но чем сильнее он бил по ней, с тем большей энергией кряж раскачивался на подвесе и в конце концов сбивал зверя вниз — на ждущие жала кольев.
«Не стану описывать те способы добывания медведей, которые употребляются в России, но неизвестны сибирякам, — далее пишет Черкасов, — а упомяну только о тех, которые употребительны в Забайкалье. Например, около Байкала, где местность чрезвычайно гористая, поступают так: на тропе, по которой медведь куда-нибудь часто ходит, ставят крепкую петлю, привязывая конец её к толстой чурке. Медведь непременно попадёт в петлю либо шеей, либо какой-нибудь ногой, пойдёт и услышит, что его что-то держит, воротится назад, по верёвке доберётся до чурки, рассердясь, схватывает её в лапы и несёт куда-нибудь к оврагу или утёсу, чтобы бросить. Но, бросив чурку, и сам улетит за нею. Конечно, петли ставятся около таких мест, чтобы медведь, отправившись с чуркой в пропасть, мог убиться до смерти и вместе с тем достаться в руки охотнику».
Подробное описание ловли медведей капканами оставил натуралист Н. Шнитников. Он говорит, что капканы на медведей ставили в основном весной, возле падали. Делалось это по той, уже упоминавшейся нами причине, что весенний период — один из самых трудных в жизни нашего героя. Именно в это время он теряет значительную долю своей осторожности и может с лёгкостью поддаться на хитроумные человеческие уловки. Шнитников, правда, утверждает, что медведь никогда не подходит к приваде сразу, а иногда целую неделю ходит вокруг падали, прежде чем решится подойти к ней вплотную. Мой собственный опыт подсказывает, что в этом утверждении таится значительная доля преувеличения — может быть, так бывает (а точнее — бывало) в Европейской России, где в довоенное время охота на медведя была настоящим искусством, когда и охотники были, так сказать, классического толка, и медведи соответственно были поопытнее…
Впрочем, объект моего описания весьма способствует тому, чтобы допускать по его адресу разные преувеличения, и не исключено, что и я сам окажусь не свободен от них. Но вернёмся к Н. Шнитникову и его описанию капканной охоты.
«Наконец, медведь смело подходит к трупу лошади или коровы и, если тот уже разложился, начинает его есть. Если же нет, то, чтобы падаль разложилась скорее, зверь тщательно обкладывает её мхом.
Чтобы медведь наткнулся на капкан, труп животного кладут так, что к нему можно было подойти только с той стороны, где ставится капкан. Установка капкана производится уже после того, как медведь перестанет бояться падали и станет её есть. Но и тут поймать удаётся далеко не всякого медведя. Попадаются среди них такие, которые, например, ни за что не подойдут к падали с открытой стороны, а подрываются к ней где-нибудь в другом месте — там, где никакого капкана нет. Есть и такие опытные звери, которые ещё издали начинают осторожно ощупывать землю одними когтями и, обнаружив предательское железо, заваливают его валежником или откидывают в сторону.
Один такой умудрённый жизненным опытом медведь начал своё исследование ещё метров за двадцать от падали. На всём этом расстоянии он необыкновенно тщательно исследовал землю, царапая её когтями, и как железными граблями разрыхлил весь верхний слой почвы сплошной полосой чуть ли не в метр шириной. Таким образом он старательно проверил весь свободный проход к падали общей площадью почти в двадцать квадратных метров. Но и этого ему показалось мало, хотя он и не нашёл капкана (который ещё тогда поставлен не был). Он на всякий случай перетащил тушу лошади в еловую поросль метров за шестьдесят от того места, где она была положена охотником, и, несмотря на то, что теперь уже он клал её сам, всё-таки при следующем посещении искал капкан так же старательно. Этого хитреца поймать так и не удалось».
«Кряж» — самолов на самых крупных и опасных животных.
По книге В. Каверзнева «Медведи и охота на них».
Другой вариант «кряжа» на медведя. По книге В. Каверзнева «Медведи и охота на них».
Здесь мне бы хотелось отметить то обстоятельство, что медведи довольно часто перетаскивают с места на место туши довольно крупных животных (вернее сказать — любых крупных животных), если им по той или другой причине не нравится место, где выложена падаль. Поэтому сруб, сооружаемый в некоторых местностях России вокруг привады во время охоты с лабаза, имеет своей целью воспрепятствовать зверю утащить роковую приманку на большое расстояние.
Во время капканной охоты было принято привязывать к капкану тоже какой-нибудь тяжёлый предмет, например чурку весом в несколько десятков килограммов. Такой груз приковывался к цепи, а цепь, в свою очередь, соединялась с капканом через вертлюг, что не давало возможности таёжному богатырю её перекрутить.
«„Медвежий кряж“ по своему устройству является одним из самых простых самоловов», — утверждает знаток медвежьей охоты В. Рябов. В глухом урочище, где постоянно обитали медведи, выбирался бугорок с растущим на нём толстым деревом. Ниже бугорка, примерно в трёх с половиной метрах, кладут толстый, закрепляемый кольями кряж, к нему на пазу прикрепляют второй такой же кряж, который можно свободно отводить вверх по установленной вертикально планке.
