– А теперь, – неистовствовал Серко Поцик, прославленный диджей Golden Needle, – наши гости, и в особенности любимец публики Афрак Бабалов, сбацают нам свою бессмертную «Дорогу ру-ра»!
Измаилов вновь оказался за своим столиком. Он улыбнулся, придвинул к себе стул с Лорой, обнял её и поднял бокал сока. Отпил половину.
Над залом поплыл идиотский до безумия мотив:
Дорога ру-ра,
Мама ду-ра,
Да здравствует прихлоп,
Да здравствует доступ…
Сулейман поморщился и убрал руку с груди Лорочки. Та поморщилась в свою очередь. Измаилов привстал и снова опустился в кресло. Снова привстал.
– Старт!
Дверь «аварийки» открылась, и один из сидящих в ней парней, уже успевший переодеться в белую рубашку и джинсы, подошёл к «мерседесу» Измаилова, чуть-чуть поколдовав над дверью, открыл её и сел внутрь.
В полукилометре от здания клуба дверь «шестёрки» распахнулась, и человек осветил фонарём замок подстанции. Щёлкнул ключом и зашёл внутрь. Вынул из кармана схему и взялся за нужный рубильник.
Два оператора видеонаблюдения накинули пиджаки и вышли. Спадолин вышел следом за ними. Впереди них шёл Зураб в белом халате.
Туалет был пуст. Макс встал перед дверями, будто проверяя ширинку, а на самом деле отсекая от входа возможных посетителей. Его тронули за спину. Измаилов.
Макс сдвинулся в сторону, пропуская адвоката к писсуарам. Наклонился к лацкану пиджака.
– Давай!
Два человека в двух разных местах нажали рубильники.
Свет выключился.
В тот же момент все мобильные телефоны в здании оглохли.
Послышался лёгкий вздох, и кто-то покинул туалетную комнату.
– Врубай снова!
В зале люди орали от восторга.
Макс быстро прошёл в техничку.
– Живой?
– Да что станется падле? Дубиной не убьёшь.
В этот момент Зураб, одетый в такую же клубную куртку, как и Измаилов, вышел в зал, прошёл к столику, за которым сидела Лора, поднял барсетку адвоката и направился к выходу.
– Эй, ты куда? – испуганно пискнула девица, но тут на место Сулеймана опустился Спадолин.
– Спокойно, гражданка Курганцева, – предостерегающе произнёс он.
По сути, это и было самым рискованным местом всей акции. Именно в этот момент гражданка Курганцева могла вскочить на стол и заорать, могла скинуть с себя верхнее бельё и драпануть к выходу, могла просто… Да просто всё что угодно. Но она повела себя предсказуемо и, что самое главное, правильно: с открытым от ужаса ртом уставилась прямо в голубые глаза оперативника Службы.
– А мать дошла,
И дошлая была,
Дорога ру-ра! —
орали музыканты на сцене.
В эти секунды три человека покидали помещение клуба. Двое работяг в халатах несли тюк с мусором. Один из них, мужчина громадной комплекции, уже изрядно принял на грудь и потому покачивался. Салват, один из охранников Абдуллаева, проводил их глазами, но ничего не сказал. Он только пнул мешок ногой, но мешок оказался совершенно невесомым. Салват укоризненно покачал головой.
– Совсем сил нэт, а какой здоровый. Пьяный, да?
Два человека подошли к мусорным контейнерам, и тут выяснилось, что мужчина громадных форм – не один, а двое мужчин. Бессознательное тело Измаилова, закреплённое на спине капитана Ожорина специальными захватами, тут же перекочевало в джип Cherokee, стоявший за оградой. Капитан облегчённо расправил плечи, и два человека в спецодежде возвратились в здание клуба. Джип тронулся с места и исчез.
Человек, очень похожий на адвоката Измаилова, вышел из клуба, сел за руль своего предусмотрительно открытого «мерседеса» и тронулся прочь из города.
От момента, когда старший лейтенант Нырко «вырубил» Измаилова отработанным ударом по затылку (Шергин всегда был категорическим противником использования «химии» в спецоперациях), и до момента, когда адвокат, поддерживаемый за плечи капитаном Ожориным, был погружен на заднее сиденье автомобиля, прошло двадцать четыре секунды.
Спадолин, поддерживая Лору под руку, вышел ещё минут через десять. В 00.20 «клубная» группа видеонаблюдения заняла свои места в операторской.
Тогда же единственный человек обратил внимание на внешние признаки спецоперации по «изъятию».
– Сень, ты глянь, дырка в записи, – обратил внимание кто-то из ребят внутреннего наблюдения.
– Это свет вырубило, мне уже Вадян брякнул. Секунды на полторы всего.
– Блин, так зажигали, что свет вырубило…
Алекс Зим – майор Чен. Трасса Урумчи – Алматы
– Стало быть, излюбленный приём Махмуда – неожиданный удар в сплошной толпе? – поинтересовался Алекс.
– Да. Так как его коронный приём не даёт внешнего кровотечения, то происходящее выглядит, точно внезапный сердечный приступ.
– Да, бороться с таким типом чрезвычайно сложно, – произнёс Зим. – Собственно говоря, на это у него весь расчёт. Если ты не супербизнесмен и не сын президента, тебе практически невозможно избежать людных мест.
– В случае с Духаном Кавачем Махмуд сам поддержал убитого генерала, имитируя оказание помощи, и отошёл, только когда подъехала машина. С этого случая, кстати, и появился его современный словесный портрет, – сказал Чен.
– Да, для такого действия надо иметь не стальные – капроновые нервы.
– Ходят слухи, что он курит опиум для поддержания душевного равновесия.
– То есть – классический асассин?
– Возможно, если бы он не был мусульманином, то пил бы водку.
– Ну, в общем-то хрен редьки не слаще. Есть, правда, одна зацепка – и очень весомая, – задумчиво произнёс Зим.
– Габариты? – попробовал угадать китаец.
– Да. Человек такого телосложения не спрячется в толпе. Особенно азиатской.
– Ты что-то придумал? – у Чена загорелись глаза.
– Я? Ну, на самом деле есть всего две тактики, которые могут помочь пристрелить этого гада. Даже три, но мы ведь не можем рассчитывать на содействие КНБ Казахстана?
– Нет. Однозначно – нет. И не из-за требований секретности. Просто уровень его профессионализма не позволит провести такую массовую операцию, как тотальное вытаптывание. Я не скажу, что у казахов нет асов в службах. Но их единицы, а для вытаптывания требуется слаженная структура профессионалов.
Зим вспомнил, как Макс определял республики Средней Азии для секретных агентств мира: «Дикое поле».
– Собственно, первая тактика – это ловля на живца, – сказал Зимгаевский.
– Опасное занятие. Опасное для живца.
