– Это всё понятно, – скептически заметил Спадолин, – но что этим твоим зверькам делать выше границы вечного снега?
– Гулять из одной долины в другую, что ж ещё? Но ты прав – скоро придётся выбирать дорогу совершенно самостоятельно.
Зелёное пастбище с киргизской кочёвкой как-то неожиданно оказалось далеко внизу. Тропа уходила за поворот ущелья, и заснеженные вершины на другой его стороне, казалось, вставали вровень с путниками.
– Ни хрена себе мы поднялись! – Макс ткнул в них пальцем.
Зим вновь остановился, оперевшись рюкзаком о скалу. Включил GPS-приёмник и покачал головой.
– Эти вершины ещё на полтора километра выше, чем мы. А правда, кажется, что мы уже стоим вровень с ними? Не боись, завтра-послезавтра мы на самом деле окажемся там.
– Да, блин, – Спадолин хватанул воздух ртом, – знал бы, как это выглядит на самом деле – хрен бы предложил.
– Да ну? – Зим иронически улыбнулся. – Наверху всё выглядит совершенно иначе, чем из города. Но мне сейчас даже интереснее. Курим минут десять, а затем двинули. Скоро становиться будем.
– Ты это чего? – Спадолин нахмурился. – Мы ж темп не держим. Чен ждёт нас через три дня над «Хун Шанем»!
– Мне, честно говоря, по фигу темп, – сказал безразлично Зим. – Мне вот что не по фигу. Нас – трое мужиков вокруг сорокалетнего возраста, в очень непривычных условиях, под большой нагрузкой, в высокогорье. Я не собираюсь рвать пуп ни за идею, ни за родину, ни даже из-за денег или амнистии. Потому что мёртвые ничего этого не имеют и не получают. Если ты заметил, Макс, я не герой. Я всё делаю наверняка. А «наверняка», в моём понимании, означает «просто и медленно». Поэтому мы остановимся раньше, чем через километр.
Зим шагнул за поворот тропы и застыл. Затем торопливо сделал несколько шагов вперёд. Протянул руку.
– Ну что, парни? Ещё кто-нибудь сомневается?
Ущелье Суук-Суу упиралось в тупик. Вершины Тянь-Шаня, вчера ещё казавшиеся недоступными, были совсем рядом, над ними – рукой подать! А прямо перед ними вздымалась серо-голубая, иззубренная, словно спина гигантского легендарного чудовища, изогнутая поверхность ледника.
Тянь-Шань. Подъём. Окончание
– Ух ты! – протянул из-за спины Макс. – Внушает! И что, мы поползём прямо по этой хреновине?
– Не совсем. Насколько я понимаю, люди ходят по краям этих ледяных языков. А как вы думаете, Хорхой?
Болботун Хорхой не ответил. Он внимательно разглядывал ледник в бинокль. У него был маленький охотничий Zeiss, восьмикратный, портативная модель. Зим давно мечтал о таком, только всё не мог себе позволить.
– Я думаю, – произнёс он, не отрываясь от бинокля, – завтра попробовать проползти прямо здесь, под скалами, где лёд падает вниз, в долину. У нас верёвка-то есть?
– Метров семьдесят, – ответил Зим. – У нас нет другого – опыта обращения с ней.
– Ну, если всё здесь на самом деле так, как выглядит на расстоянии, то опыт и не потребуется, – усмехнулся Хорхой. – Сейчас надо найти площадку для стоянки.
– И желательно с дровами, – произнёс Зим.
– Не знаю, возможно ли это здесь, – с сомнением проговорил шаман.
– Не знаете? Если есть хоть какая-то растительность, есть и дрова, – уверенно сказал Зим. – Особенно здесь – худо-бедно, это ведь юг, правда?
– Правда. Поэтому если мы сейчас найдём какие-нибудь кустики, лучше обломать на них сухие веточки и привязать к рюкзакам.
– Да, так обычно поступают в тундре чукчи и нганасаны, – сказал Зим и подумал: «Молодец, шаман».
– А для чего это всё? – спросил Спадолин. – Мы тащим наверх хренову тучу горючего и пока не израсходовали ни грамма.
– Знаешь, Макс, – произнёс Зим, – я буду невероятно счастлив, если мы весь его запас снесём обратно в долину. Просто невероятно. Но внутренний голос подсказывает мне, что этого не случится.
Зим двинулся вперёд, постоянно оглядываясь. Несколько раз он нагнулся, подбирая веточки можжевельника. Наконец он достиг края морены – места, где ледяная река «вытекала» из скальных берегов. Здесь можно было выбрать довольно ровную площадку для лагеря. Предстояло только сбросить с неё несколько крупных камней.
Зим придирчиво оглядел место будущего ночлега. С точки зрения ветровой нагрузки оно было практически идеальным. С трёх сторон его закрывали скалы, ледяная стена и морена. Из-под морены сочился маленький, но исключительно чистый ручеёк.
– Эту воду уже можно пить без кипячения, – произнёс он с сомнением.
– Можно, – подтвердил Хорхой. – Наверху никого нет. По крайней мере, насчёт овечьих стад и человеческих стоянок можно ручаться.
– Ребята, – Зим неожиданно загорелся одной идеей. – Давайте поступим так. Сейчас поставим палатку, сделаем постели, а потом я попрошу Максима спуститься вниз, за поворот ущелья. Там были вполне приличные кустики, так что можно собрать дров не только на сегодняшний вечер, но, пожалуй, и на завтрашнее утро тоже. А я пока попробую подняться налегке по этому ледопаду – погляжу, что он из себя представляет на деле.
– Хорошо. Возьмите ледоруб, – подошёл к нему Хорхой. – Ну и помните про трещины, естественно.
До заката солнца оставалось около двух часов, когда Зим начал карабкаться по крутому, изломанному ледяному склону. Местами, там, где лёд тронулся с места недавно, он выглядел как стекло потрясающей глубокой голубизны. Остальная же поверхность производила впечатление состоящей из крупных рассыпчатых кристаллов, присыпанных серой гранитной пылью.
Зим старался ступать предельно осторожно, простукивая пространство перед собой концом арчового посоха. До этого он уже сталкивался с ледниками на арктических островах, но продолжал их побаиваться. В особенности трещин.
Поднимаясь по леднику, нельзя было ни на секунду забывать о том, что это движущееся тело. Даже сейчас, когда поверхность ледника казалась абсолютно неподвижной, он продолжал «течь» прямо под рифлёными подошвами зимовских ботинок. Алексу пришло в голову, что ледник не зря выглядел со стороны как застывшее на время живое существо. По сути, он и был таковым.
Тут Александру пришло в голову, что основные трещины должны ожидать его на перегибе, там, где тело ледника спускается с очередной ступени хребта в ущелье. Он продолжал двигаться вверх, простукивая дорогу, а иногда расчищая площадку для ноги и даже вырубая ступеньки.
Подъём продолжался метров двести, затем вздыбленная спина ледника неожиданно поникла и Зим увидел, как она пологим языком уходит вверх, под перевал Кичик-Таш. В этом месте Зим повернулся назад и замер, поражённый открывшейся перед ним картиной.
Прямо под ним раскрывалась потрясающая панорама долины Суук-Суу, которая на глазах заполнялась лиловым сумраком. Однако верхние ступени хребта ещё оставались освещёнными косо падающими солнечными лучами, и изумрудная зелень лугов на горных пастбищах казалась сбрызнутой оранжевым соком солнечного света. А вокруг, по обеим сторонам долины, разлеглось царство девственного снега, сияющего, как алмаз, в угасающих лучах светила! Теперь на самом деле казалось, что Зим находится на одном уровне с самыми высокими вершинами раскинувшегося вокруг хребта.
