– А за что ее посадили?
Марк Михайлович снова вытащил пластиковую бутылку, глотнул
и, вытерев рот рукой, со вздохом сказал:
– За дело.
– За какое? – не успокаивалась я.
– Сожителя убила, – пояснил милиционер, – гражданского мужа.
Вроде несчастный случай, только суд другое доказал, был в ее действиях
преступный умысел.
– Миленький, – взмолилась я, – нельзя ли поподробней!
Марк Михайлович тяжело вздохнул:
– Боюсь, вас информация не обрадует. Раиса была мошенницей.
– Как?
– Да очень просто, – пожал плечами милиционер, – они с
сожителем бизнес себе придумали. Раздобыли список одиноких пенсионеров и стали
ходить по домам, заказы предлагать. Продукты и лекарства со скидкой,
прайс-листы показывали. Ну бабушки и дедушки им верили, а как было усомниться,
парочка удостоверения показывала, якобы от собеса действовали. И ведь привозили
заказанное! Только цена при получении оказывалась выше, чем рассчитывали
старики, и уж о качестве продуктов и говорить не приходилось. Но люди брали, им
казалось неудобным отказаться от предлагаемой услуги. Да и коробки с
«деликатесами» вскрывали уже после ухода парочки. Но жаловаться никто не шел.
Так бы они и промышляли, только один раз прокол вышел. Старичок стоял в списке
как одинокий, а у него сын имелся. Парень-то и возмутился, когда «продукты»
увидел, давай в собес звонить и орать. Там всполошились, заявили в милицию.
Знаете, что в конце концов выяснилось? Они харчи на свалке собирали и лекарства
там же. Особо не церемонились. Просит старушка анальгин, они ей в коробку
аспирин суют, ну не нашли нужное! Наши пенсионеры безропотные. Только парочку
неопасной посчитали и до суда задерживать не стали. Ну а потом она сожителя
убила, а дело как несчастный случай представить хотела.
– Как? – тупо спросила я.
Марк Михайлович опять приложился к минералке.
– Вы бы окно открыли, – не выдержала я.
– Не положено, – покачал головой участковый. – Придумала
ваша сестрица выход, видать, мозгами долго вертела. Она в кабинете у
следователя наивной козой прикидывалась, дескать, ничего не знаю, это все он,
Вася. Приносил домой мешки с крупой, говорил, будто в магазине купил. А она
верила и расфасовывала по пакетам. Вася этот, видать, пентюх изрядный. Баба
врет, а он только моргает и крякает. Ну следователю спектакль надоел, и он
мужику внятно сказал: «Коли и дальше ее выгораживать станешь, один под суд пойдешь
и по полной программе огребешь. А подельница твоя на свободе останется.
Думаешь, передачку принесет? И не надейся. Похоже, не из таких она, раз тебя
ловко топит».
Мужик, видать, перепугался, но удержался, ничего не сказал,
домой побег, советоваться с сожительницей, она в их паре главная была. Что уж у
них вышло, не знаю, только Вася этот из окна упал, с пятого этажа. И ведь хитро
устроила: тазик поставила, табуреточку возле подоконника, тряпок набросала,
газет скомканных, вроде стекла он мыл… Но эксперт сразу понял – помогли Васе на
тот свет уехать. Раису арестовали, поднажали, ну она в конце концов и
раскололась. Хотела на сожителя всю ответственность за аферу с продуктами
свалить, а тот сопротивляться начал. Ну и решила его убить, чтобы следователю
правды не разболтал. Она собиралась на Василия все навесить и, не запачкавшись,
из дерьма вылезти.
Марк Михайлович вытащил платок, вытер вспотевшее лицо и
добавил:
– Уж очень баба противная, извините, конечно, вам-то она
сестра. Жадная до одури. Говорил уже, в одном подъезде жили, она к нам из
Подмосковья переехала. Ну не поверите, никогда денег не давала. У меня жена
старшая по подъезду, собирает иногда на лампочки, на уборщицу, на то да на се.
Жильцы дают спокойно, знают, на их же благо пойдет, а Раиса никогда копейкой не
поделилась. Откроет дверь и застонет: «Ох, ох, только что на последние кефир
купила, в следующий раз обязательно».
Супруга к ней ходить перестала, знала, без толку это. Вот
ведь жадность лютая, хотя грех так о покойнице говорить.
– Кто покойница? – подскочила я.
Марк Михайлович крякнул и принялся хлебать воду, очевидно,
он соображал, как лучше продолжить разговор, потому что процесс затянулся. Но
потом бутылка опустела. Участковый с жалостью поглядел на нее и сунул в
мусорную корзинку.
– Раиса Сергеевна Кутепова скончалась на зоне, – пояснил он.
– На какой?
– А вам зачем?
– Господи, да хоть на могилку съездить!
– Нет там захоронений, тело в общей яме лежит.
– Ужасно…
Марк Михайлович скривился, но потом не утерпел и заявил:
– Мошенничать и убивать ее никто не заставлял. Живи достойно
– и упокоишься с миром. Нет же, неймется людям, думают: украдут, да не заметит
никто. Лишат человека жизни, и с рук сойдет. Сколько горя ваша Раиса всем
принесла, хорошо ли такую родственницу иметь и в анкетах везде писать: сестра
осуждена. Нет уж, по мне, пусть лучше мертвая. А уж как бабка убивалась, по
двору пройти стеснялась.
Я опять подскочила на стуле.
– Какая бабка?
– Не знаете разве?
– Нет.
– Кутепова была прописана в квартире тетки… как же ее звали…
имя такое заковыристое… А, вспомнил, Калистрата… то ли Евгеньевна, то ли
Егоровна… Ну-ка, погодите.
Пухлой, коротенькой рукой он схватил телефон.
– Слышь, Аня, глянь, пожалуйста, на Сапилова, шесть, сто
двадцатая квартира, кто у нас выезжал? Понятненько, Сазонова Калистрата
Егоровна, 1924 года рождения.
– Можно узнать, где ей дали квартиру, – вклинилась я в
разговор, – наверное, сестра второго мужа моей мамы…
Спустя пару минут Марк Михайлович вручил мне бумажку с
адресом и номером телефона.
– Не ездите вы туда, – посоветовал он мне, – сестра ваша
померла, хотите помянуть, сходите в церковь, службу закажите, а больше никуда
не надо, ничего хорошего не узнаете. Уж поверьте мне, всю жизнь тут варюсь.
Бывает, конечно, попадется человек по глупости, потом исправляется, но редко.
Обычно…
Он махнул рукой. Я вытащила кошелек и достала сто долларов.
Марк Михайлович вздернул брови.
– А вот это лишнее, не приучен деньги у людей брать,
по-другому воспитан, уберите лучше.
– Но вы потратили на меня свое время.
