— Не понял! Ты че, блин, творишь? — Рука Ивашкина, стоявшего ближе всего к Олегу, потянулась к рукояти пистолета.
Этот бедолага так и не успел спустить курок, потому что штыковой бой сержант воздушно-десантных войск Лютаев освоил на «отлично» еще в учебном полку. Лопата вошла Ивашу в грудь в области сердца, как штык в масло.
Двое оставшихся пацанов, Стыр и Барабан, несмотря на военный опыт, оказались не на высоте. Оба выхватили стволы и одновременно, мешая друг другу, начали стрелять по бегущей мишени. Олег, качая маятник, грамотно прикрылся саперкой: одна из предназначенных ему пуль звякнула о сталь и ушла в сторону, другая расщепила черенок. Долго так продолжаться не могло. Пули зудели вокруг Лютаева, как горячие осы.
Он выбрал момент и в броске метнул саперку в сторону Барабана. Видно, сегодня был его день. Лезвие впилось Махнову точно в переносицу. Он начал заваливаться назад, уперся спиной в дерево и сел на землю. Меж глаз у него, словно нос у Буратино, осталась торчать деревянная ручка лопаты. Всю нижнюю часть лица залила хлынувшая ручьем кровь.
Но еще до того, как это произошло, Лютый упал на землю и кувырком ушел в сторону трупа Иваша. Рядом с ним на траве лежал его пистолет. И Лютаеву понадобился всего один выстрел, чтобы поставить точку в этом побоище: точно по центру лба Стыра, двумя сантиметрами ниже линии рыжих волос.
Тишина, наступившая после этого, показалась Олегу такой же гулкой, как звучавшие минуту назад выстрелы. Он медленно опустился на колени и выпустил из рук ставший неимоверно тяжелым пистолет. Поднес руки к лицу, стер с него ладонями обильный пот: лицо было теплым и мокрым, как после горячего душа. На большее его не хватило: даже сил пошевелиться не оставалось. Только через несколько минут он поднялся на ноги и, качаясь, подошел к яме, на дне которой в позе сломанного манекена лежал Быкалов, вернее то, что от него осталось.
— Хоть не зря копал… Хорошая работа, — похвалил вслух сам себя.
Он сел за руль «мерседеса», завел мотор и медленно, на первой скорости, направил машину к реке, к глинистому ее берегу. Подъехав к самой его кромке, остановил мерс, вышел и уже руками столкнул его вниз. Машина медленно-медленно, даже как-то торжественно, ушла под воду…
Одежду, чтобы переодеться во все целое, Олегу пришлось снимать с трупов. На своей он насчитал семь дырок от пуль, а на теле три приличных царапины, ни одна из которых, однако, до ран не дотягивала. Повезло…
Ольга. Правда, не одна, а в сопровождении четырех мужчин, разных по возрасту и типу, но при этом чем-то неуловимо похожих друг на друга. Скорее всего, выражением лица.
— Спокойно, девушки, — произнес один из них, тот что был постарше. — Я подполковник милиции Устрялов. Мы ищем Лютаева. Где вы его прячете?
Трое других оперативников быстро осмотрели все комнаты и подсобные помещения квартиры.
— Анатолий Петрович, Лютаева здесь нет, — доложил один из них.
— Ну, ничего, никуда не денется, влюбится и женится, — сказал Устрялов с легким намеком на улыбку и сказал Кристине: — Нам скоро позвонить должны насчет Олега. Мы пока тут подождем, чайку попьем. Чаем угостите, девчонки?
— А как насчет портвейна? — пошутила обнаглевшая Кристина, уверенная, что на работе милиционеры — ни-ни. Киношные менты всегда отказывались от рюмашки в такой ситуации.
К ее удивлению, никто из гостей не сказал нет. Они притащили стулья на кухню, и расположились вокруг стола, как у себя дома. Всем досталось по чуть-чуть. Устрялов разрешил своим подчиненным лизнуть портвейна, но запретил разговаривать. Время опять прекратило свое движение.
Кристина никак не могла взять в толк, как милиция вышла на их с Ольгой след, а потом набралась смелости и спросила Устрялова напрямую. Тот объяснил, что когда девушки ретировались через кухню «Амальгамы», их видел не один десяток сотрудников. Остальное дело техники…
В это же время Кормухин ломал — в переносном смысле — хребет Пахомычу, которого он взял на пороге квартиры Олега Лютаева с поличным: его паспортом и дембельским альбомом в сумке с заранее приготовленными на черный день вещами.
— Ты мне, дед, мозги не крути, ты же фронтовик, — обрабатывал новоиспеченного домушника Кромухин. — А я знаешь, кто сейчас для тебя? Я — СМЕРШ. Не забыл еще, что это такое?
— Вас забудешь… — огрызнулся хмурый Пахомыч.
— Ну так с чего ты взял, что сегодня мы работаем хуже, чем смершевцы? Где Лютаев?
— Не знаю я никакого Лютаева… Говорю же вам: пьяный я был, адрес перепутал, случайно сюда зашел!
— Ты не мозгокрут, дед. Ты — мозгоеб. И адрес ты спутал случайно, и ключ твой к этой двери подошел — тоже случайно?
— Случайно, как в «Иронии судьбы», — продолжал упираться Пахомыч.
— А вот это у тебя в руках что?
В руках Пахомыч вертел паспорт Лютого. На его беду оперативники ФСБ задержали его как раз в тот момент, когда он собрался уже выходить из квартиры своего молодого приятеля.
— Все равно — случайно…
Кормухин подумал, что старик попался упрямый, как партизан. Он велел отвести деда на кухню, посадил его на табурет, и сам угнездился напротив на таком же.
— Это — документы и вещи, принадлежащие Лютаеву, — снова заговорил фээсбэшник, забирая у деда сумку и документы. — Давай так поступим. Либо ты сейчас называешь мне место, где ждет тебя Лютаев, либо я привлекаю тебя к уголовной ответственности за кражу. Ты ведь проник в эту квартиру, чтобы украсть паспорт и альбом Лютаева, так? Не волнуйся, срок тебе дадут небольшой — года три примерно. Ты у нас ветхий уже, больной весь. Помрешь в тюрьме, на нарах, во время предварительного следствия…
— Вот спасибо, сынок, за заботу, — сделал вид, что обрадовался, старик, — наконец-то крыша над головой появится. А то ведь живу я, как собака в дырявой конуре. Напугал ты меня тюрьмой, как ежа голой жопой. Не знаю я никакого Лютаева, так и запиши в своем отчете. — Дед замолчал, упрямо поджав губы.
Кормухин расстроился. С какого же боку к этому партизану подступиться? Не пытать же, в самом деле, заслуженного ветерана Великой Отечественной? Пожалуй, выход один: рассказать ему все как есть, выложить правду на тарелочке и попросить его по-человечески помочь Лютаеву…
Омоновцы оцепили и прочесали квадрат леса, в котором, по словам Пахомыча, на берегу Енисея его должен был дожидаться Олег Лютаев. Кормухин терпеливо ожидал окончания поиска, стоя на обочине асфальтовой дороги.
— Похоже, он успел уйти — доложил ему вышедший из леса капитан, командир отряда спецназовцев.
— Ищите лучше, ему некуда деваться! Он старика должен дождаться! Меня интересуют любые следы: спички, окурки, отпечатки подошв, протекторов и так далее.
И бойцы снова самым тщательным образом начали прочесывать окрестности. А Кормухин решил пройтись к Енисею, постоять на бережку.
