Глава 1
В браке тяжело только первые двадцать пять лет, потом вы
понимаете, что от партнера ничего хорошего ждать не приходится, и начинаете
жить счастливо. Мне, честно говоря, ни разу не удалось проверить эту истину на
практике, от всех мужей я убежала, так и не дождавшись серебряного юбилея. Если
уж быть совсем откровенной, то мне не удалось справить и десятилетие брачного
союза ни с одним из супругов, а если перестать изображать из себя невесть что,
то надо смело признаться: больше трех лет продержаться в браке мне не
удавалось.
Сбегав замуж четыре раза, я сделала вывод, что зверь по
имени Дарья Васильева в неволе не живет, и прекратила попытки обрести статус
замужней дамы. Но некоторые мои подруги, раз наступив на грабли, продолжают
делать это бесконечно. К числу таких относится Лика Солодко. Я гуляла на ее
восьми свадьбах и всегда удивлялась, ну как Лике не надоест всякий раз
устраивать пир на весь мир, надевать белое платье, фату, выслушивать
торжественные речи гостей, сулящих ей долгую, счастливую жизнь с очередным
избранником.
Ясно же, что примерно через двенадцать месяцев после гулянки
она примчится в Ложкино, кинется на диван и, рыдая во весь голос, заявит:
– Колька сволочь! Развод и девичья фамилия.
Лика настолько безголова, что каждый раз меняет фамилию.
Последнее время это доставляет ей кучу неприятностей. Во многих анкетах,
которые приходится заполнять в разных ситуациях, имеется графа: «Изменяли ли
фамилию?» Честная Лика злится, пытаясь втиснуть в узкое пространство
необходимые сведения – с Ковалевой – на Ермолову, потом на Шлыкову, Шелатунину,
Аржанникову, Нистратову, Солодко.
– Идиоты, – шипит она, – не разрешают на полях писать. Каким
местом думал тот, кто разрабатывал анкету? Почему так мало пространства
запланировал для ответов?
Бесполезно объяснять Лике, что нормальная женщина меняет
фамилию один раз, ну два, ладно, три раза в своей жизни. Лике следовало
остановиться на стадии Ковалевой или жить под своей девичьей фамилией, но она у
нее, как на грех, очень смешно звучит – Подуйветер. А замуж Лика каждый раз
выходит навсегда, во всяком случае, она в это верит.
Поэтому я совершенно не удивилась, получив от нее
приглашение на очередную торжественную процедуру бракосочетания.
В пятницу днем я, Маня и Зайка входили в ресторан «Лакомый
кусочек». В качестве подарка мы притащили сервиз на двенадцать персон. Более
чем традиционный презент, потому что наша фантазия уже иссякла. Мы дарили Лике
в разное время постельное белье, столовое серебро, СВЧ-печь, стиральную машину,
хрустальные фужеры…
– Надеюсь, нам дадут вкусно поесть, – шепнула Манюня,
одергивая платье, – терпеть не могу юбки, как только другие в них ходят, вечно
они задираются…
– А ты купи не в облипку, а нормальный размер, –
съехидничала Зайка, вертясь перед зеркалом, – все хочешь стройнее казаться, вот
и обтягиваешься, между прочим, зря, тоньше выглядеть не станешь!
Я вжала голову в плечи. Так, сейчас начнется! Маруська
налетит на вредную Зайку… Но Маня уже миновала период подростковой
непримиримости. Изящно подняв одну бровь, она спокойно ответила:
– Да, наверное, ты права, нужно купить платье пошире, я
расту безостановочно, в следующий раз возьму себе сороковой размер, кстати,
Заюшка, ты какой носишь?
– Тридцать шестой, – с удовольствием ответила Ольга. –
Позавчера приобрела это платье и очень довольна: из тридцать восьмого просто
выпала.
И она продолжила процесс любования собой.
– Боюсь, ты фатально ошибаешься, – вздохнула Маня. – Не
хотела тебя расстраивать, но ты толстеешь очень даже заметно, вон какие на
боках жирные складки.
– Где? – в тревоге изогнула неправдоподобно тонкую талию
Зайка.
– И размер этого платья сорок два.
– Ты с ума сошла! – подскочила Ольга. – Тридцать шесть!
– Да нет, сорок два! Посмотри на лейбл.
Зайка понеслась в туалет, Маня преспокойно принялась
поправлять волосы. Через секунду растерянная Ольга возникла передо мной.
– Действительно, сорок два, но как же так? В магазине меня
уверяли, что размер тридцать шестой…
– Так продавцы вечно стараются покупателям угодить, –
невинно ответила Маруська, – вот и врут в глаза. Извини, но ты толще меня,
смотри, на моей юбчонке, хоть она и впрямь чуток тесно сидит, висит ярлычок –
тридцать восемь, а у тебя – сорок два.
– Кошмар, – пролепетала Ольга, – я этого не переживу.
Глаза Зайки начали наливаться слезами, я с подозрением
взглянула на Маню. Ольга значительно изящнее своей золовки, что за чертовщина
произошла с ярлыками – непонятно.
– Эй, все за стол садятся, – крикнул Виталий Кропотов, –
хватит вам у зеркала вертеться. Ольга, чего такая грустная? Твоя дурацкая
передача на телике наконец накрылась медным тазом?
– Типун тебе на все места, – подскочила Ольга, – мы цветем.
– Значит, скоро заколоситесь, а потом сгниете, –
удовлетворенно подытожил Виталик.
Ольга сжала зубы и прошла в зал.
– Что ты сделала с ярлычком? – не удержалась я.
Маня захихикала.
– Я налепила возле слова «размер» цифры «четыре» и «два»,
знаешь, такие наклейки продают для клавиатуры компьютера.
– Зачем?
– Ой, мусик, – продолжала веселиться Маруся, – Зайка со
своей диетой совсем свихнулась. На что угодно готова поспорить, она сейчас тут
даже минералки не выпьет!
– Но ты ведь ей расскажешь про розыгрыш?
– Ага, завтра.
Я хотела было прочитать Маруське лекцию о любви к ближнему,
но потом передумала. Ольга с Маней без меня разберутся. Честно говоря, они друг
друга стоят – постоянные подколы, ехидство. А насчет диеты правда. Ольга похожа
на ненормальную, она легко может спрятаться за лыжную палку, но тем не менее
садится за стол с калькулятором, на котором сосредоточенно высчитывает
количество потребленных калорий. Два листочка салата – это двадцать, чашка кофе
без сахара – ноль, тостик с джемом… О, это ни за что! Тостик с джемом! Целых
сто пятьдесят килокалорий, а в джоулях еще страшнее – почти пятьсот! И так во
время каждой трапезы. Однажды Аркашка разозлился и отобрал у жены счетную
машинку, но уже через час в руках Ольги появилась новая.
