— Не отчаивайся. Это совсем не так. Ты у нас будешь командиром парусной команды и начальником разведки, — пообещал Строганов. — В случае появления на горизонте земли, ты будешь исследовать эти острова и делать вылазки на них.
— А матросы на корабле у нас будут? — спросил Кузьма. — Как же без матросов? Без нижних чинов никак нельзя!
— А бабы? Вот они-то как раз и станут простыми матросами! Бабы тебя спасли от обязанности драить палубу, а ты хотел их утопить, — ухмыльнулся Ипполит, подначивая казака. — Как и полагается в России, лучшая ломовая лошаденка — это работящая бабенка.
— Видишь, Худойконь, у тебя в подчинении теперь имеется три Ломовыхлошади! А ты, Кузьма, предлагал их съесть или выбросить за борт! — в свою очередь, не преминул уколоть атамана Серж. — Кто стал бы службу справлять?
Кузьма пробурчал что-то, но не стал обострять отношения с графом, а просто сгреб в охапку толстушку Куа, проходившую как раз мимо него, и уволок девицу в каюту капитана. До ужина Худойконь скакал на ней как жеребчик, так что палуба ходила ходуном, и носа наружу не казал, а когда стемнело, появился утомленный и начал требовать еды.
Ипполит выделил ему два банана и фляжку воды, а усталой аборигенке, вернувшейся вместе с ним на палубу, дал три фрукта.
Эта явная несправедливость возмутила казака, и он обратился с вопросом к Степанову:
— Ты почему бабе дал на один банан больше, чем мне?
— За то, что она тебя, охламона, весь день без продыху ублажала! Нужно ставить паруса, а какой будет толк с этой изможденной туземки? Ее, поди, ноги не держат от усталости! — сердито ответил ротмистр. — Бугай ты племенной, а еще жалишься, что оголодал во время плаванья и совсем обессилел!
— В тебе здоровья, как у элитного жеребца! — поддержал ротмистра Сергей. — Да на тебе пахать не только можно, но и нужно!
— Опять пошло-поехало. Теперь я еще и Племеннойконь.? Имею право! Куа — это мой трофей! Я на ваших баб не претендую, а со своей что хочу, то и делаю.
Тут вновь вмешался в спор Строганов, потому что пришла пора навести порядок на корабле и утвердить единоначалие.
— Кузьма, ты не прав! Это не просто баба, это матрос! Она не твое персональное имущество, она член нашей экспедиции. Понятно? Ты свои пиратские замашки брось!
— Братцы! Вы что, обалдели? — искренне удивился казак. — Встретились три русака, и что теперь, неужто передеремся из-за этих чумазых дикарок? Мы ведь должны держаться друг за дружку, а не ссориться по пустякам.
Гийом Маню в спорах старших старался не участвовать. Он и по-русски говорил еще не совсем хорошо, не понимал всех смысловых тонкостей. Поэтому, как только взрослые мужчины опять заспорили, он со своей юной пассией Мими в очередной раз проскользнул в темный трюм. Казак проводил его тяжелым взглядом и накинулся на земляков:
— Почему лягушатнику можно топтать свою бабенку, а мне — нет?
— Потому что он свою молодуху не обижает и нещадно не вымучивает. Твоя работает на износ, а юнга, наоборот, девку холит и лелеет. Ты только посмотри, грубый мужлан, как наш парнишка с ней ласково обращается, — ответил старый ротмистр. — Я бы сказал, даже трогательно!
— А я таким политесам и обхождениям не обучен. Ежели я бабу трону — так уж трону! Что вы ко мне придираетесь? Я ведь не дворянин, обхождений не признаю, на дуэль не вызову. Однако могу запросто от обиды из пистоля пульнуть, тогда мало не покажется!
— Ты нас не пугай, мы пуганые, — отмахнулся Строганов. — Мы тоже не лыком шиты, можем и ответить. Но не время сейчас пыжиться, наоборот, пора объявить общее перемирие, иначе не доплывем не то что к материковой Америке, но и до Маршалловых островов! Мужики спорили до полуночи, и пусть не хватали друг друга за грудки, но орали до хрипоты. В результате после бурных дебатов договорились о восстановлении дружбы и боевого товарищества на судне, временно нарушенных по причине голода и жажды.
Два дня стоянки на рейде у необитаемого острова путешественники посвятили рыбной ловле и сбору плодов. Поймали средних размеров акулу и два десятка разных больших и малых рыбешек, собирали горы экзотических фруктов, матросы-туземки пробовали их и показывали европейцам, какие плоды съедобны, а какие нет. Из того, что девушки определили годными к употреблению, мужики согласились съесть только фрукты, напоминающие авокадо. Возможно, остальные тоже были годными к употреблению, но очень уж не привлекательными на вид. Есть выкопанные коренья европейцы тоже не стали, взяли на борт для кормления аборигенок на случай страшного голода. Они больше налегали на полезные для потенции бананы, хотя за время робинзонады этот тропический продукт и опротивел им. Бананами не только питались, но и сушили их впрок. Так понемногу они заготовили несколько килограммов сухофруктов.
Пора было собираться в дорогу, слишком был мал остров, чтобы прокормить несколько человек в течение долгого времени. Мореплаватели подняли якорь, растянули паруса и отправились в путь.
Опять женщины, понукаемые мужчинами, мучались с постановкой больших прямоугольных парусов, а с косыми они управлялись уже сносно. Степанов решил пока использовать только паруса на грот-мачте и бизани, остальные так и висели скрученными.
Глава 9
ИЗВЕРЖЕНИЕ ВУЛКАНА И КИТАЙСКО-МАЛАЙСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ
Утром следующего дня весь горизонт был затянут темной пеленой, которая поднималась вверх сплошной стеной прямо из океана и закрывала небо. Степанов забеспокоился, что приближается сильный смерч и, возможно, нагрянет мощный шторм. В воздухе запахло серой, а чем ближе подплывали путешественники к эпицентру природной катастрофы, увлекаемые течением и ветром, тем сильнее волновалось море. Строганов первым догадался, что никакой это не вихрь или зарождающийся ураган и даже не пожар, а выброс вулканического пепла и газа.
— Что за дьявольщина, — ругнулся Худойконь. — Почему пахнет серой?
— Не бойся, друг мой, здесь нет никакой нечистой силы, — успокоил его Серж. — Это просто извержение вулкана.
При беспорядочном волнении корвет совсем плохо слушался руля, поэтому его упорно несло в сторону природного катаклизма. Вскоре на палубу посыпался горячий песок, затем с неба стали падать мелкие кусочки шлака, а спустя некоторое время — и более крупные комки. Чуть позднее мореходы заметили сам источник задымления, гигантский курящийся кратер. Через полчаса корвет подвергся бомбардировке большими камнями, некоторые из них были размером с кокос. К счастью, рыхлый шлак при падении разлетался, но эти куски рикошетили и хлестали по телу, словно шрапнель. Находиться на палубе стало смертельно опасно. Женщины с визгом спрятались в трюме, а мужчины укрылись в кают-компании, опорожняя бочонок с вином и отдав судно на волю Бога, волн и ветра. Путешественникам повезло, корабль проплыл стороною, мимо проснувшегося вулкана. От града горячих камней грот-парус порвался во многих местах, на нем появились крупные дыры, а не загорелся он лишь только потому, что моросил мелкий дождь и сырая материя не могла заняться огнем. Ставить новые паруса не представлялось возможным под неприцельным, но массированным камнепадом. Так парусник и дрейфовал, медленно, но уверенно минуя проснувшийся вулкан. Эта медлительность добавляла разрушений, корабль нес все большие и большие потери. Палуба получила несколько столь мощных ударов, что даже прочный настил был пробит в нескольких местах, благо камни не повредили корпус на уровне ватерлинии.
