Все пьяно заржали.
Водка из чемоданов под крики «Ура!» перекочевала на стол. За столом таких приезжих, как мы, было еще пятеро: начальник клуба, два взводных из роты Миколы, новый командир разведроты и минометчик.
Участниками застолья оказались зам. начальника штаба полка, который в штабе поучал нас насчет сухого закона на войне, строевик и много незнакомых офицеров. Сидели пара помятых теток, какие-то гражданские личности.
Все орали что-то друг другу, чокались, пили, курили.
В течение первого часа все было более-менее организованно, а потом начался полный хаос. Ветераны поучали нас, как жить. С нами кто-то знакомился, кто-то что-то говорил. Шум, гам, сигаретный дым клубился под потолком. Неожиданно заорал японский магнитофон, и все перешло в пьяную анархию.
— Танцы, — завопил кто-то нетрезвым голосом.
Танцы! Громко сказано, ведь они, эти дикие пляски, танцы напоминали отдаленно. Столы совсем уже захламились пустыми бутылками, банками и окурками в тарелках, недоеденными кусками.
— Полк пришел! — раздался истошный вопль из дверного проема. -Ура!!!
Стулья с громким стуком полетели на пол, и все бросились на улицу. Ночной воздух был наполнен клубящейся пылью, стелившейся над расположением полка. Могуче лязгали гусеницы боевой техники, стоял непрерывный рев двигателей. Техника шла краем полка, где-то вдалеке, и за пылью была не видна.
Все куда-то убежали, а на крыльце остались лишь мы, те, кто был в зеленых форменных рубашках — новички. Ребята нервно курили. Я отправился в казарму знакомиться с ротой.
* * *
Через некоторое время в пустую казарму, по которой я бродил, (казарму роты мне показали по дороге к общежитию, поэтому я знал, где она находится) ввалились несколько грязных пыльных солдат, обвешанных оружием, боеприпасами, вещами. Они уставились на меня как на «марсианина» и, обойдя стороной, водрузили все свое имущество возле коек. Принялись что-то обсуждать.
Откуда-то прибежал маленький прапорщик-армянин и, разоравшись, послал всех прочь. Солдаты начали носить оружие в оружейку, вещи — в каптерку, а бойцы все прибывали. Разгрузившись, они сели по кругу и принялись ужинать.
Кровати были аккуратно заправлены, но без наволочек и простыней. И только на двух были наволочки. Я подошел ближе и увидел на каждой койке фотографии в траурных рамках, а на белых простынях, завернутых уголком, букеты цветов.
Прапорщик спросил:
— Вы кто у нас будете, товарищ лейтенант?
Я ему объяснил, что я новый зам. командира роты по политчасти. Мы пожали друг другу руки.
— Старшина! Это кто? Что случилось? — обратился я с вопросом.
— Ширков и Спица, наводчик-оператор и механик БМП. В прошлом рейде погибли. На Панджшер ходили. Броня сопровождала колонну «наливняков», погибли геройски. Гранатометчики из «зеленки» расстреляли, пять пробоин в бортах. Механик выполз без ног и умер в госпитале, а наводчик вел огонь из горящей машины и стрелял, пока не взорвалась башня. По полгода всего прослужили в части, весной пришли. Первые потери в этом году в роте.
Старшина вздохнул и нервно постучал по ладони плеткой.
— Новый ротный пришел из дорожного охранного батальона, принес несчастье. Фамилия предыдущего командира — Беда, но он был очень даже везучим. Из-за баб погорел — сняли. Мои слова командиру роты не передавай. Его, правда, во время обстрела не было, пехота сидела вся в горах, а на броне только техник и экипажи, отстреливаться некому.
— И часто такое? — кивнул я в сторону фотографий.
— В батальоне вообще-то часто, а в роте у нас нет. Рота счастливая, умелая. Будем надеяться, что и тебе повезет.
К казарме шли офицеры, и старшина побежал им навстречу. Доложил и кивнул на меня, объяснил, кто я и зачем прибыл.
Среди всех выделялся высокий рыжеволосый капитан, он что-то выговаривал двум лейтенантам. Они хмуро взглянули на меня, и я представился.
— Ну, что ж, уже хорошо! Будет кому с солдатами заниматься и мероприятия проводить, а то все без зама. У твоего предшественника одна замена была на уме, да как барахло скупать, — и он хмуро продолжил:
— А я вот хоть и заменщик, а все в рейды хожу с чокнутым контуженым замом и взводным — «зеленым» лейтенантом. Итак, сейчас быстро знакомимся, укладываешь солдат, завтра на подъем подойдешь, старшине поможешь. Я — Кавун Иван. С остальными знакомься. Прапорщик Федарович, прапорщик Голубев, лейтенант Острогин Сергей. Ну, пока все разговоры отложим. До завтра!
Офицеры, о чем-то переругиваясь, ушли спать, старшина провел проверку, и солдаты захрапели. Был второй час ночи. В казарме клубилась пыль, стоял тяжелый запах пота и грязи. Уныло я побрел в общежитие. Было пусто. Все куда-то убежали. С трудом нашел себе свободную койку, лег и утонул в глубоком сне.
* * *
Лучи утреннего солнца пробивались сквозь щели в светомаскировке окон. На моих часах было уже время подъема, и я пошел в казарму. Вид у меня был довольно помятый. Брюки помялись, сапоги пропылились, рубашка пропотела, на щеках щетина двух дней (побриться нечем). В общем, даже в зеркало смотреть не было желания. Мне было неуютно, но больше всего угнетала неопределенность. Вещи не разобраны — места нет, ходишь в рубашке как зеленый попугай среди нормально одетых, а я так не люблю выделяться, бросаться в глаза.
Обитатели казармы еще храпели, в том числе и дневальные, я ушел в каптерку к старшине и разбудил его. Взглянув на часы, он с визгом выскочил в коридор и начал орать на бойцов, стоящих в наряде по роте.
Сержантов эти крики и вопли разбудили и завели, они принялись поднимать подчиненных и тоже орать.
Постепенно началась утренняя суета с одеваниями, умываниями, заправкой постелей.
Казарма представляла собой щитовое строение с открытым спальным помещением, оружейной комнатой у входа, тут же находились канцелярия, каптерки, бытовка, умывальник. В конце казармы за спальным помещением — ленинская комната! Ну и ну. И тут плакаты, планшеты, портреты. Я думал, что все будет по-походному, чисто символически, а тут все стационарно сделано — капитально! Мороки будет… Не ожидал, не ожидал.
Старшина позвал в каптерку.
— Лейтенант! Давай знакомиться! Гога Веронян. Старшина этой славной боевой роты. Уже полтора года как в Афгане, скоро домой поеду. Ротный у нас нормальный, тоже ветеран, и ему скоро домой. Он тут четыре месяца, до этого был в третьем батальоне, перевели, когда старого ротного сняли. А Беда теперь зам. начштаба батальона. Взводных пока двое, «зеленые» только-только прибыли. Зам. ротного и командир ГПВ, как и я, полтора года отвоевали. Техник роты с весны, — гортанно тараторил прапорщик. — Рота в рейды ходит каждый месяц, солдаты боевые, но сейчас много дембельнется, вместо них на днях молодежь прибудет. Как вы воевать будете, не знаю! Одного взводного еще не хватает, скоро придет.
