Я открыла было рот, чтобы дать достойный отпор хамке,
но тут дверь распахнулась, и вошла женщина примерно моих лет с большой сумкой в
руках.
– Привет, Катюша, – пропела она, – меня Галина
Сергеевна за брюками прислала, только не говори, что их нет, хозяйка убьет!
– Хорошо, Лена, что ты пришла, – оживилась наглая
девица, – покарауль вещи, а я побегу в милицию звонить.
– Что случилось? – напряглась Лена.
Катя ткнула в мою сторону пальцем, который заканчивался
длинным, загибающимся книзу, интенсивно зеленым ногтем.
– Вот, хулиганка!
– Сама вы хамка, – парировала я, – вызывайте
милицию, специально не уйду и расскажу, как вы обращаетесь с клиентами, да вас
к прилавку на пушечный выстрел подпускать нельзя.
– Да что произошло? – вопрошала Лена.
Я повернулась к покупательнице:
– Пришла в эту лавку с несуразными ценами, хотела посмотреть
пиджаки. Глянула на розовый, он мне не понравился, попросила зеленый, а эта
Катя не показывает и обзывается.
– Вы хотели приобрести здесь пиджак? – в один голос
воскликнули Катя с Леной.
– Нет, – окончательно обозлилась я, – напрокат
взять! Естественно, купить, хотя местные цены отвратительны, так же как и продавщица.
Почти тысяча баксов за розовую тряпку сомнительного производства!
Катя рухнула на стул и принялась хохотать, как безумная.
– Это не цена, – давясь от смеха, еле выговорила она.
– А что? – растерялась я.
– Номер квитанции. Здесь не бутик, а химчистка.
Я обомлела:
– Химчистка?
Катя вытерла глаза платком:
– Ага.
– Простите, – пролепетала я.
– Ничего, – весело ответила девчонка.
– Я обозвала вас хамкой!
– Ерунда, я посчитала вас психопаткой.
– Извините, – переживала я.
– Бывает!
Я быстро повернулась и пошла вон, широкая стеклянная
дверь выпустила меня на крылечко, далее шли четыре ступеньки, прикрытые зеленым
ковриком. Стараясь побыстрей оказаться подальше от химчистки, я побежала было
вниз, зацепилась за загнувшийся край дорожки и рухнула. Сила тяжести протащила
меня до тротуара, я скатилась на грязный асфальт и сшибла мужчину с пакетом. Он
замахал руками, не удержался и шлепнулся рядом, из его кулька выпала стеклянная
бутылка подсолнечного масла, вмиг превратившаяся в груду осколков и скользкую
лужицу.
– Вот, блин! – заорал прохожий, собираясь встать.
Я тоже попыталась сгрести ноги в кучу, но не тут-то
было, невесть откуда появилась девушка в одежде, больше смахивающей на широкий
пояс, чем на юбку. Ноги ее, длинные, стройные, обутые в красивые белые босоножки
на невероятно тонкой шпильке, наступили в масло. В ту же секунду
несчастная свалилась по левую руку от мужика. Юбчонка сползла ей буквально на
шею, обнажились крохотные трусики-стринги. Голая попка засверкала под солнцем.
Упавший мужик уставился на обнаженную филейную часть с
выражением радостного восторга. Девушка завизжала, ее сумочка отлетела к шоссе.
С дороги послышался свист, я подняла голову и увидела,
что около нас притормозил джип «Лексус», за рулем которого сидит парень лет
тридцати.
– Эй, кукла, – завопил он, – ножки-то у тебя
класс!..
Договорить фразу он не успел, потому что в багажник его
внедорожника со всего размаху влетел «Мерседес», водитель которого тоже
загляделся на полуголую девчонку.
От удара «Лексус» подался вперед и покатился прямо на
расположенную тут же остановку. Человек шесть пешеходов, мирно поджидавших
троллейбус, завизжали и кинулись врассыпную. Отчего-то большая часть
перепуганных людей бросилась в нашу сторону, естественно, все они, споткнувшись
кто о дядьку, кто о девицу, а кто об меня, рухнули на тротуар. Последней
обрушилась толстуха в цветастом сарафане с сумкой с клубникой. Через секунду
все вокруг было усеяно давлеными ягодами.
«Лексус» влетел на остановку и протаранил стеклянную стену
навеса. Послышался громкий звук «бах», и водопад осколков рухнул наземь.
Движение на Тверской остановилось в обе стороны.
– Чеченцы! – заорал кто-то. – Взорвали! Вон,
глядите! Машины покореженные, и люди в крови валяются! Помогите! Вызывайте
скорей МЧС!
Мгновенно скопилась толпа. Несчастные, свалившиеся на
тротуар, пытались встать. Водитель «Лексуса» безостановочно матерился, шофер
«Мерседеса» тоже загибал такие коленца, что впору было записывать. Девушка
рыдала, дядька, перемазанный подсолнечным маслом, охал, толстуха причитала,
остальные орали что-то невразумительное.
Наконец все кое-как встали на ноги, и тут, воя сиреной и
сверкая мигалками, словно черти в ступе, появились милиция, «Скорая помощь» и
микроавтобус с надписью «Дежурная часть».
– Всем оставаться на местах! – загремело из
громкоговорителя.
Несколько милиционеров выскочили на тротуар и ловко оцепили
место происшествия красно-белой лентой.
– Тяжелораненые есть? – вопрошал доктор.
Народ поплелся к врачу показывать ушибы. Я, тихо радуясь,
что в общей суматохе непонятно, кто вызвал переполох, попыталась удрать, но не
тут-то было. В плечо вцепились крепкие пальцы, перед носом оказался
микрофон.
– Несколько слов для телевидения, – потребовал
корреспондент.
– Не надо, – пискнула я, но парень уже подволок меня к
камере и затарахтел:
– Мы находимся на Тверской, где только что произошел
террористический акт. Около меня свидетельница случившегося… э…
– Даша, – обреченно сказала я, – Дарья Васильева.
– Расскажите нам подробности.
– Ну… Шла и упала, больше ничего.
– Вы слышали взрыв?
– Нет.
– Вас оглушило ударной волной?
– Ну… э… не совсем, я просто упала, понимаете…
Я хотела было сказать, что никакого взрыва не было, но
журналист прервал меня.
– Ведь это ужасно, что простой человек, коренной москвич,
должен теперь пробираться по родному городу в бронежилете и каске, не так ли?
– Ну… в общем, вы правы, – осторожно согласилась
я, – в бронежилете и каске очень неудобно, да и жарко небось.
Корреспондент потерял ко мне всякий интерес. Он повернулся
лицом к объективу и затараторил:
