Увидав незнакомку, Анфиса чуть не скончалась от любопытства
и вечером понеслась к соседке узнавать, что к чему. Раиса не стала таиться,
налила Фисе чаю и сообщила:
– Наташка прислала знакомую свою, Аллой звать. Хочет она мою
избушку прикупить, летом жить на свежем воздухе желает, вон Васякины продали
халупку и в Истру переехали. Я чем хуже? Меня Вера к себе зовет, в Москву,
поживу на старости лет в удобстве.
Анфиса пригорюнилась. Сейчас все поразбегутся, а ей
оставаться с незнакомыми, с москвичами. Вот плохо будет: ни поговорить, ни чаю
попить, понаставят заборов.
На следующий день после посещения Аллы баба Рая в восемь
утра вышла из дома.
– Ты куда? – окликнула ее возившаяся в огороде Фиса.
– На рынок, – коротко ответила соседка, – на
автобус бегу.
Анфиса от удивления выронила тяпку. До сих пор Раиса никуда
не ездила, только раз в год, на Пасху, в церковь, да иногда еще она ходит в
Криково, в магазин.
– Купить чего надумала, – продолжала интересоваться
Анфиса, – али продать?
Баба Рая улыбнулась:
– Мыло мне надо, все кончилось.
Пока Анфиса собиралась с мыслями, бабуся с прытью,
несвойственной ее возрасту, потрусила по дорожке к шоссе.
Когда Фиса опомнилась, соседки и след простыл. До обеда
Анфиса пребывала в изумлении: мыло! Зачем же на рынок? В Крикове его
полно, какое хочешь: дешевое, дорогое, кусковое, жидкое…
Но еще большее удивление ждало ее впереди. Назад баба Рая
явилась не одна, а с женщиной, одетой как картинка и пахнущей таким ароматом,
что Фиса чуть не прослезилась, нюхая воздух. Это какие же духи и сколько они
стоят?
Гостья пробыла недолго, минут пятнадцать, от силы двадцать,
а потом ушла, неся в руках довольно большую коробку. Анфису чуть не разорвало
пополам от любопытства. Она вылетела из двора и увидела, как незнакомка быстро
поднялась на горку, села в ярко-синюю большую машину и исчезла.
Фиса понеслась к Раисе.
– Ну, купила мыло? – заорала она с порога.
– Какое? – шарахнулась от нее бабка.
– Так зачем на рынок гоняла?
– А… а… – протянула старуха, – мыло! Взяла,
конечно, детское, дешево сторговала, не зря каталась.
– Кто ж тебя привез? – не утерпела Фиса.
– Разве не узнала? – усмехнулась бабка.
– Нет.
– Наташка, дочь Клавки.
– Вот те на, – оторопела Фиса, – какая стала,
прямо барыня.
– Точно, – кивнула Раиса, – хорошо живет.
– Чего приезжала?
– Навестить, – коротко уронила старуха, – давно не
виделись.
Анфиса покачала головой. Уж точно, что давно, лет
пятнадцать, не меньше!
– Никак ты ей подарок сделала, – продолжила она
«допрос».
– Какой? – спокойно поинтересовалась баба Рая.
– Коробку она несла!
– Экая ты глазастая, – скривилась соседка, – все
приметила. Отдала ей две иконы.
Анфиса невольно бросила взгляд в красный угол. Все образа
висели на месте, под ними теплилась маленьким огоньком лампада.
– Не эти, – бабка перехватила взгляд Фисы, – другие,
на чердаке лежали, от отцовой матери остались. Мне ни к чему, пусть Наташка
владеет.
В моей голове поднялась буря. Ярко-синяя машина, джип
«Лексус» был у Вики. Это она приехала к бабке, Анфиса, очевидно, подслеповата,
меня она приняла за Веру, а Вику за Наташку.
Очень хорошо помню, как в тот трагический вечер, доставая из
шкафа сервиз, Столярова рассказывала:
– Вот повезло! Посадила бабку в машину, довезла до богом
забытой деревеньки и купила сервиз за триста баксов! Чистое серебро! Ей от
родителей остался! Да я похожий недавно в антикварном, на улице Комолова
видела, жаба задушила купить, десять тысяч за него просили, уехала, потом
спохватилась, ну чего жадничаю, ведь уникальная посуда! Только поздно, пока я,
глупая, колебалась, другие, умные, подсуетились и купили, ушел сервизик!
А тут! Такая удача!
– Баба Рая бедно жила? – спросила я у Анфисы.
– Как все, – ответила та, – от пенсии до пенсии,
на похороны собрала, мы только на водку скинулись, чтоб помянуть
по-человечески! Когда пенсию задерживали, плохо было, ничего в магазине не
купить, с огорода ели. Вот телевизор у Раисы сломался, прям горе, за починку
столько заломили, пришлось ей из «смертных» вынимать!
– Что же она сервиз не продала?
– Какой? – вытаращилась Анфиса.
– Ну тот, серебряный, неужели никогда не видели?
– Чего? – совершенно обалдела соседка. – Сервиз?
Из серебра?
– Ага, достался ей от матери.
Анфиса тоненько захихикала:
– Ты, Верка, совсем в своем городе всякую память потеряла.
Раиса-то из сирот, по молодости в колхозе работала, ни отца, ни матери не
помнит, какое серебро! Когда ее Колька замуж брал, у Райки исподнего не
имелось. Сама я не видела, но мне мать рассказывала. Вот мы хорошо жили,
справно, масло ели каждый день, а Райка голытьбой родилась, такой и померла.
Колька пил горькую, откуда у них деньги? Напутала ты с посудой. Кружек у ней
полно, эмалированные, фарфоровые, пластмассовые… Еще скажи про золотые вилки!
Я молча посмотрела в сторону покосившегося домишки.
Всякое случается у людей, живут впроголодь, болеют, ходят босиком, а семейные
ценности не продают. И соседке Раиса могла ничего не показывать, небось
стоял сервиз в самом укромном месте, под кроватью у бабки. Деревенские люди
осторожные, хвастаться достатком не станут. Это немцы, чуть заработав, начнут
перекрывать крышу и ремонтировать дом; наш крестьянин, если не пропьет, спрячет
денежки в чулок, на черный день. Во-первых, он не приучен жить в красоте и
уюте, а во-вторых, не хочет стать объектом зависти, выделиться из толпы. Нет
уж, плохо, грязно, без воды и газа, зато как все.
– Можно мне взять на память фотографию бабы Раи, –
спросила я, – в избе на стенках висят?
– Мне-то что, – пожала плечами Анфиса, – хоть все
выноси. Твое теперь имущество будет, пополам с Наташкой, других наследников
нет.
Оставив Анфису на скамейке, я прошла в избу, потом,
высунувшись в окно, крикнула:
– Аня!
Девушка мигом прибежала на зов. Я указала на снимки.
– Подскажи, кто из них баба Раиса?
