Глава 19
Сделав погромче радио, я принялась бездумно рассматривать
улицу. «А сейчас мы что-нибудь прорекламируем, – донеслось из
динамика. – «Учеба за рубежом – это реально…» Я усмехнулась.
Почти всю жизнь я провела у доски с мелом в руке. Долгие годы вбивала в головы
студентов железные гвозди французской грамматики и пришла к простому выводу:
если человек не желает учиться, то вы его никак не заставите. И еще я
наивно полагала, что такие почтенные, всемирно известные университеты, как
Сорбонна во Франции и Оксфорд в Англии, тщательно отбирают студентов, и
обучаются там лишь одаренные люди.
Но на заре перестройки вера моя была разрушена.
Я пристроилась работать в фирму, которая отправляла детей «новых русских»
на учебу за рубеж.
Однажды в эту контору явилось лицо кавказской
национальности, обвешанное золотом и окруженное телохранителями. С ним
пришел сынишка, паренек лет семнадцати, весь в прыщах, самого противного вида.
Лицо заявило, что желает отправить отпрыска в Сорбонну
учиться на адвоката. Поскольку мне с каждого оформленного на учебу ребенка «капала»
определенная сумма, я с жаром взялась за дело и сообщила примерную стоимость
обучения, на мой взгляд, несуразно огромную. Чтобы сразу не отпугнуть кавказца,
я сказала:
– Можно платить по частям, за каждый семестр отдельно.
«Лицо» покачало головой:
– Нэт. Мэня убить могут, отдам дэньги сразу.
Сразу так сразу, кто бы спорил, но не я. Но сумма-то
бешеная, и я опрометчиво предложила:
– Давайте сейчас устроим мальчику небольшое испытание.
Сорбонна присылает тесты, чтобы абитуриенты могли проверить свои знания.
Кавказец обозлился и начал орать, что его сын учится на одни
пятерки, ни на какие идиотские вопросы он тут отвечать не станет, и швырнул мне
на стол дневник, весь усеянный пятерками.
Я тактично промолчала, но в глубине души была абсолютно
уверена, что любящий папочка купил ради сыночка всю школу на корню.
Парень оформил документы и улетел. Примерно через две недели
после его отъезда в Париж из Сорбонны пришел факс:
«Уважаемая мадам! Мы испытываем огромное удовлетворение от
работы с вашей фирмой и надеемся, что наше сотрудничество продлится и в
дальнейшем. Особо благодарим вас за студента Беслана Ибрагимова, это очень
приятный молодой человек. Заранее приносим извинения, но нам требуется задать
вам некоторые вопросы и получить на них ответы:
1. Беслан прошел тестирование по французскому языку, и мы
вынуждены с сожалением констатировать, что он им не владеет».
Я моментально вспотела. Так, приехали, насколько я
знаю, любое учебное заведение уровня Сорбонны имеет полное право отчислить
студента, если тот не соответствует требованиям университета. А денежки
они не вернут. В полном ужасе я стала читать дальше:
«2. Беслан прошел тестирование по истории, и мы вынуждены
признать, что он не знает предмета».
Мне стало совсем дурно, но я упорно читала факс. Там было,
дай бог памяти, пунктов пятнадцать, в особенности умилил последний:
«3. Беслан прошел тестирование по русскому языку, и мы
вынуждены констатировать, что он им не владеет, наречие, на котором изъясняется
студент Ибрагимов, нам непонятно, что вносит большие трудности в осуществление
учебного процесса».
Потом из факса полез еще один листок. Я была готова к
самому худшему. Сейчас прочитаю об отчислении и сообщение о том, что, согласно
правилам, сумма за обучение не возвращается, и адью, Дашутка. Лучше даже не
думать, что со мной сделает папуля Беслана. Одно хорошо, можно не оформлять
завещание, потому что завещать мне нечего.
Листок вылез наружу. Я схватила его и затряслась:
«На основании вышеизложенного с глубоким сожалением
вынуждены сообщить, что учеба Беслана в Сорбонне на данном этапе представляется
нецелесообразной».
Я похолодела и ощутила себя трупом. Но, почти теряя
сознание, все же дочитала послание до конца:
«Поэтому мы берем на себя смелость и просим вас связаться с
родителями Беслана, чтобы предупредить их о дополнительных материальных тратах,
которые им, к нашему глубокому сожалению, придется понести, чтобы спокойно
обучать Беслана в университете:
1. Мы нашли Беслану репетиторов по всем предметам.
2. Мы нашли человека, который станет сопровождать его в
поездках по городу.
3. Мы наняли Беслану преподавателя, который научит его
пользоваться столовыми приборами.
4. Мы нашли…»
И так еще двадцать пунктов. Завершался факс абзацем:
«На основании вышеизложенного не возьмете ли вы на себя труд
сообщить родителям Беслана Ибрагимова, что им следует внести на наш счет сумму
в размере ста двадцати тысяч франков, не предусмотренную в основном контракте.
Примите наши извинения…» – и прочая, прочая, прочая.
После этого случая у меня возникла стойкая уверенность: если
хотите, чтобы ваш мопс получил диплом о высшем образовании, смело отправляйте
его в Сорбонну, через энное количество лет собачка вернется магистром, главное,
вовремя и бесперебойно вносить плату за обучение.
Улыбнувшись воспоминаниям, я докатила наконец до шоссе и
радостно вздохнула: ура, пробок больше не предвидится.
Доехав до поселка, я ткнулась в закрытый шлагбаум и
погудела, высунулся охранник.
– Куда?
– К Литвинским.
– Туда нельзя на автомобиле, только пешком, припаркуйте
«Пежо» на площадке.
Я оглянулась, увидела с десяток иномарок, поставленных
поодаль, и обозлилась. Ну и порядки тут теперь! Небось жильцы приняли решение
не пускать на территорию никого на колесах, только своих. У нас в Ложкине
тоже иногда ведутся подобные разговоры: дескать, пусть гости бросают свои тачки
за оградой и идут к нужному дому пешком. Дороги в Ложкине узкие, разъехаться
трудно… но до принятия конкретных решений у нас дело все же не дошло, а тут,
очевидно, подвергли всех не живущих в поселке остракизму.
Я заперла «Пежо» и пошла в глубь «Волшебного леса»,
дорога вилась между деревьями, направо, налево… Я вышла к знакомым воротам
и остолбенела. Железные створки, всегда наглухо закрытые, стоят распахнутые
настежь. В глубине участка виднеются машины «Скорой помощи», пожарных и
милиции. Дом… его нет. На земле высятся обгорелые руины и вьется тонкий дымок.
Я влетела на участок и закричала:
– Валентина!!!
Несколько милиционеров, стоящих у «Волги», повернулись.
Потом один, самый молодой, подошел ко мне и спросил:
– Ищете кого?
