– Ну ты и нахалка! Мы же договорились о пятистах, получи
вторые двести пятьдесят, и дело с концом.
– Вовсе нет, – хмыкнула Майечка, – пять сотен
стоил рассказ, а адресок отдельно. Не хотите, не надо!
Скрипя зубами, я вытащила кошелек. Ей-богу, девица далеко
пойдет.
– Пишите, – сыто улыбаясь, сказала Майя, – я
человек честный, никого не обманываю, все расскажу. Сначала место работы –
институт ядохимикатов.
– Где? – насторожилась я.
Маечка снисходительно пояснила:
– Алиска химик, занимается всякой отравой, ну что, к
примеру, на поле высыпать, чтобы моль урожай не сожрала, понятно?
– Понятно, – кивнула я, пытаясь унять бешеное
сердцебиение.
Институт ядохимикатов! Чашки изнутри были покрыты редким,
практически не встречающимся снадобьем! Кажется, я подошла к самой горячей
точке.
Можете себе представить, как мне хотелось тут же позвонить
Алисе! Но, поразмыслив, я не стала этого делать и поехала домой. Кочеткова,
пожалуй, в эпицентре этой запутанной истории. Прежде чем ехать к ней, следует
как можно лучше продумать план действий. Под каким предлогом заявиться к Алисе?
Кем прикинуться, чтобы она ничего не заподозрила?
Обдумывая эту нелегкую проблему, я добралась до Ложкина в
крайне неподходящий момент. Все домашние столпились в гостиной вокруг
истерически рыдающей Зайки. Федор и Марго сидели на диване.
– Я сегодня не влезла в брюки, – плакала
Ольга, – жрала ночь и день без роздыху, я сейчас встала на весы…
Дальнейшие ее фразы потонули в истерических взвизгиваниях.
– Но Федор же не нарочно, – попыталась встрять
Марго, – он Дашку лечил.
Аркадий бросил на Маргошу такой взгляд, что я поежилась.
Если бы взором можно было испепелить, моя несчастная подруга сейчас же
превратилась бы в маленькую кучку золы. Хотя, если учесть ее размеры, думаю,
останки выглядели бы более внушительно, кучка останется от меня!
– Ты придумал, как выйти из ситуации? – налетела Машка
на Федора.
«Академик» спокойно начал:
– Человеческая психика абсолютно не изученная материя.
История знает множество примеров…
– Короче, Склифосовский, – оборвал его Аркадий, –
лекции будешь читать тем идиотам, которые к тебе ходят.
– Между прочим, – оскорбился Федор, – я никого за
уши в свой кабинет не тянул. Даша с Маргошей сами явились!
– Я ничего не просила, – быстро сказала
парикмахерша, – Дашка меня поволокла, я не хотела, мне худеть не надо, не
знаю, что ей в голову взбрело.
Буря негодования схватила меня. И это говорит женщина,
от которой, насмехаясь над ее внешним видом, убежал муж? А я еще
собиралась ей помочь!
– Мы великолепно поняли, что причина всех неприятностей
кроется в матери, – заявил Аркадий.
Глава 21
Я обозлилась до предела, нашли виноватую! Кто бы
сомневался, что ею окажется Дашутка! Ну почему я всегда стою первой в очереди
за пинками? Отчего именно мне достаются все колотушки? Причем так было всегда,
я признавалась виновной во всех грехах, и не только дома!
Как-то раз в наш институт, между прочим, технический, где я
преподавала никому из студентов не нужный французский язык, пожаловала
делегация иностранцев. Это сейчас англичанами, немцами, американцами и прочими
никого не удивить, но в те времена визит людей «из-за бугра» был чем-то
невероятным. Шел 1980 год. Если кто забыл, напомню, именно тогда в Москве
происходила Олимпиада.
Зачем спортсменам в качестве культурной программы предложили
поездки по учебным заведениям столицы СССР, я не знаю, но к нам собрались
прибыть американцы, немцы, французы и японцы.
Наш ректор, Григорий Семенович, существо боязливое и
одновременно властное, решил устроить феерический праздник. Две самые красивые
студентки, обряженные в сарафаны и кокошники, должны были поднести гостям
хлеб-соль. Когда те возьмут каравай, в дело включатся мальчики в тельняшках,
широких брюках и сапогах, им вменялось в обязанность исполнить танец «Яблочко»,
затем гостей намеревались провести по институту, показать концерт
художественной самодеятельности, а потом в столовой предстоял банкет в стиле
«рашен клюква»: водка, соленья, блины… На преподавателей иностранных языков
была возложена наглядная агитация. Под нашим руководством студенты писали
лозунги типа: «Миру – мир», «Главное не победа, а участие», «Спортсмены всего
земного шара против атомной войны» – и прочую лабуду. «Дацзыбао» предполагалось
развесить в коридорах и аудиториях.
Хитрый ректор хотел убить сразу двух зайцев. С одной
стороны, показать людям «оттуда», что мы тоже не лыком шиты, с другой –
прикрыть самые ободранные места на стенах. Институту с незапамятных времен не
выделяли денег на ремонт здания.
С заданием мы справились легко. Григорий Семенович
дозором обошел территорию, милостиво кивнул, поцокал языком и вдруг заявил:
– Одно непонятно, коллеги.
– Да? – моментально подскочила к нему заведующая
кафедрой иностранных языков, жуткая подхалимка Геранда Евгеньевна. – Что
мы не так сделали?
– Английский, немецкий, французский, – начало загибать
пальцы начальство, – а где же, позвольте поинтересоваться, лозунги на
японском?
Мы растерянно переглянулись, потом самая смелая из нас,
«англичанка» Нинель Марковна, попыталась урезонить ректора:
– Но никто в институте не владеет японским!
Григорий Семенович обозлился:
– Вы, товарищи, плохо понимаете ответственность момента,
неправильно оцениваете политическую значимость данного визита. Придут люди из
враждебного нам лагеря капитализма, настроенные критически оценивать достижения
социализма, и что они увидят? Полное отсутствие приветствий на японском!
И о чем им это скажет?
– О том, что мы не знаем язык Страны восходящего
солнца, – решила не сдаваться Нинель Марковна.
– Это тоже неприятно, – кивнул ректор, – но,
главное, они решат: советские люди настроены против Японии! Такого просто не
должно случиться. Чтобы через два часа соответствующие иероглифы оказались на
стене в столовой! Иначе вопрос будет решаться на парткоме!
И, сопя от гнева, он, сопровождаемый толпой клевретов,
удалился.
