– Хорошо, – кивнул Федор, – я кое-что придумал,
создал новое заклинание, точно сработает. Только оставьте нас вдвоем, дело
новое, бог знает, как получится, и еще мне понадобятся две свечки, спички и
тарелка, но, предупреждаю сразу, я ее разобью!
– А трупа черной кошки, выкопанной в полночь под
виселицей, тебе не надо? – голосом, не предвещающим ничего хорошего,
поинтересовался Кеша.
– Нет, – совершенно спокойно ответил Федор, – я не
колдун, а рароэнтолог.
Я чуть было не спросила, что это за птица такая, но тут
Дегтярев сказал:
– Ладно, пошли, пусть химичит.
Мы вывалились в коридор и встали у двери, напряженно
вслушиваясь в тишину, которая царила в гостиной.
– Ну, что там? – шепотом спросила Машка.
– Тише, – шепнул Кеша, – бормочет вроде, эх, не
слышно.
– И хорошо, – вздохнула Ирка, – мало ли чего
еще с кем стрясется, тьфу, тьфу, уйди прочь!
– Да замолчите вы, – обозлился Дегтярев, – и
правда не разобрать. Као-лао-бао-чао, вроде так!
Не успел полковник закрыть рот, как раздался короткий звук
разбившейся тарелки и вой мопса.
– Хучик! – заорала Маня и вломилась в гостиную, мы
бросились за ней.
На ковре, между диваном и телевизором сидела Зайка. Вид у
Ольги был самый идиотский! Ноги сложены по-турецки, в высоко поднятых вверх
руках торчат две зажженные свечки. Чуть поодаль, у батареи, весь усыпанный
осколками, плакал Хучик.
– Что ты с ним сделал?! – затопала ногами Маруська,
хватая мопса.
– Ничего, – виновато воскликнул Федор, – просто не
заметил его, кинул тарелку и прямо в бедолагу угодил!
Быстрым шагом он подошел к Машке, выхватил у нее Хуча и
начал поглаживать собачку, приговаривая:
– Милый, тебе больно, прости дурака!
– Смотри, какая у него тонкая душевная организация, –
шепнула мне Марго.
– Хучик очень интеллигентный мопс, – согласилась я,
разглядывая Зайку.
– Я не про собаку, – вытаращила глаза
Марго, – про Федора говорю. Глебу бы никогда в голову не пришло извиняться
перед Хучем, наоборот, наподдавал бы тому еще затрещин и заорал: «Сам виноват,
не фига сидеть, где не надо!»
Но мне было совсем неинтересно, что Марго думает о Федоре,
вид окаменевшей Ольги пугал.
– Она может опустить руки? – спросила я у Федора.
– Думаю, да, Олечка, вставай, – велел «академик».
Зая кряхтя поднялась, мы уставились на нее. Я невольно
отметила, что Заюшка слегка пополнела, но ей это только идет. Из лица ушла
блокадная бледность, исчезли синяки под глазами и тоненькая сеточка морщин на
висках. Получив три-четыре килограмма, Заинька помолодела, ей сейчас можно было
дать от силы лет двадцать.
– Может, чаю? – робко спросила Ирка.
– Катерина испекла плюшки? – сердито повернулась к ней
Ольга.
Тяжелый стон вырвался из моей груди. Не подействовало, новое
заклинание оказалось бесполезным.
– Пошли в столовую, – мрачным голосом велел Кеша.
Мы перебрались в ярко освещенную комнату и сели за стол в
самом дурном настроении. Домашние внимательным образом наблюдали за мной и
Зайкой.
Я храбро налила чай, положила туда лимон, насыпала
сахару и сообщила:
– Вот видите? Уже сладкое прекрасно удерживается в желудке.
– Мне бы твои проблемы, – буркнула Ольга и вцепилась в
горячую булочку с творогом.
– И что делать будем? – сурово осведомился
Аркадий. – Федор, отвечай немедленно, к тебе обращаюсь.
– Главное, не терять надежды, – залепетал
рароэнтолог, – завтра снова попытаемся.
Кеша глянул на Дегтярева. Полковник отложил пирожок и
торжественным голосом возвестил:
– Если через неделю они не станут такими, как всегда, если…
– То что? – испугался Федор.
– Увидишь, – пообещал Александр Михайлович, –
вернее, надеюсь, никогда не узнаешь о том, что тебя поджидало, и вовремя
устранишь проблему! Иначе… Иначе…
– Не надо его пугать, – взъерошилась Марго, –
человек старается изо всех сил.
Федор с благодарностью глянул на парикмахершу, та, заметив
его взгляд, вдруг сконфузилась, словно девочка-подросток, которой поцеловал
руку взрослый мужчина.
– Значит, не изо всех сил, – стукнул кулаком по столу
Кеша, – кстати, может, он ничего не умеет, а? Вдруг сей господин – мошенник,
коих полно в Москве! Кто-нибудь видел диплом о его образовании?
Федор впился в меня умоляющим взглядом, в его глазах
плескался ужас. Чувствуя себя полной идиоткой, я ответила:
– Все в порядке, свидетельство у него в кабинете.
– На стенках развешаны, – неожиданно пришла мне на
помощь Марго, – много разных.
Я удивилась: что это с ней?
– Просто случай из рук вон, – ожил Федор, – но я
обязательно исправлю статус-кво, ей-богу, чуть-чуть осталось. Налицо яркая
положительная динамика: позавчера Даша пила одну воду, вчера стала употреблять
лимонный сок, сегодня сахар. Скоро и до мяса дойдет!
– Только я без изменений, – сообщила Ольга, запихивая в
себя то ли шестую, то ли седьмую булку, – и самое ужасное, что мне процесс
безудержной жратвы начал нравиться. Может, ничего плохого и нет в том, чтобы
слегка округлиться, вряд ли я стану похожа на Марго!
Лицо Аркадия разгладилось. Я возликовала, кажется,
несчастного рароэнтолога, знать бы только, что это такое, оставят в живых. Все
годы брака Аркашка пытался объяснить жене, что вешалка не самый красивый
предмет в доме и что худая корова еще не газель. Он применял различную тактику:
от нежного присюсюкиванья до гневного крика, но Ольга упорно сидела на диете.
В конце концов Кеша решил не портить семейную жизнь и отвязался от вечно
худеющей дурочки, он очень любит Зайку и сейчас требовал от Федора решительных
действий только потому, что Ольга начала плакать. Но когда она сама заговорила
о «легком округлении», рароэнтолог из врага мигом превратился в друга Кеши.
– Марго вовсе не толстая, – заявил Федор, – у нее
прекрасная фигура, как раз в моем вкусе, легкая пышность!
Стокилограммовая Марго стала красной-красной и схватилась за
стакан с минералкой. Я слегка растерялась: что у нас происходит в доме?
