– Дай договорить, не перебивай старших, – взъелся на
нее Кеша. – Едем дальше: доктор. Ну-ка сделайте из этого слова «женский» вариант.
– Докториха.
– Докторица.
– Ну что, теперь ясно? То же самое с врачом, с «ним» все
ясно, а с «ней»? Врачиха? Следовательно, нечего бабам лезть в медицину, не их
ума это дело. Космонавт, пилот, адвокат…
– Ну с последним ты перегнул палку, – возмутилась
я, – адвокатша можно сказать или адвокатесса!
– Звучит отвратительно, – скорчился Кеша, – и в
армию бабам никак нельзя. Он генерал, она…
– Генеральша, – завопила Маня, – вот и фиг тебе!
Дурак!
– Сама такая, – мигом отбил Кеша, –
генеральша – это жена генерала. Ну-ка, а с президентом что? Как вас
величать на посту главы государства? Президентка?
– Неправда твоя, – взвыла Манюня, – вракушки! Есть
такие профессии, куда по твоей логике мужчинам вход воспрещен!
Кеша снисходительно глянул на раскрасневшуюся девочку.
– Ну-ка, назови хоть одну!
Маруська слегка растерялась, я же быстро стала
вспоминать – токарь… токариха? Слесарь… слесарица? Шофер… шоферица?
Академик… академица? Вот какая отвратительная несправедливость, причем
существует она, кажется, лишь у русских. У немцев, например, вы к названию
любой профессии просто прибавляете суффикс «ин», и получается женский вариант,
исключений нет.
– Слабо, – подвел итог Кеша.
– Домработница, – заявила Ирка, ставя на стол блюдо, –
вот, пожалуйста, домработница. Домработников не бывает.
– Ладно, – хмыкнул Кешка, – согласен, это
оставляйте себе, насчет домработницы не спорю, самое ваше занятие.
Вымолвив последнюю фразу, он встал и вышел из комнаты.
– Лучше бы ты молчала, – налетела на Ирку Маня, –
нашла что сказать!
– С какой стати возник спор? – спросила я.
– Аркадий сегодня процесс проиграл, – пояснила
Ольга, – вчистую, полный аут. В составе суда были одни дамы, прокурор
женщина, обвиняемая тоже, и все свидетели, как на подбор, бабы, вот он и
взъелся.
– Не обращай внимания, – утешила ее Маня, – утром
проснется, устыдится, за подарком побежит.
– Нечего ему стыдиться, – вдруг подал голос Александр
Михайлович, – бабам и впрямь противопоказано соваться в кое-какие области.
Например, следователь! Это же катастрофа! На этой работе не имеет права сидеть
человек, у которого настроение зависит от физиологического цикла, понимаете, о
чем я говорю?
От возмущения я проглотила почти целый лимон, вместо того
чтобы выжать его в чай. Нет, вы слышали?
– Полное отсутствие логики, истеричность, вздорность,
нежелание выслушать оппонента, бахвальство – вот что отличает
даму-следователя, – ярился полковник, размахивая бутербродом с жирной
ветчиной. – Еще хорошо, что при ней, как правило, имеются мужики-оперативники,
иначе беда. Ни одна бабенка не способна размотать дело от начала и до конца, ни
соображения, ни спокойствия, ни умения трезво оценивать события. Место бабы у
плиты, ладно, еще в детский сад можно, воспитательницей, в малышовую группу, а
вот в школу уже нет, там на пороге следует опустить шлагбаум. Из-за того, что
науку ребятам растолковывают климактеричные истерички, у нас и вырастают
идиоты! У доски должны стоять мужчины, у них, по крайней мере, гормоны не
влияют на мозг.
– Еще как влияют, – взвилась я, – да у парней
первые сорок лет жизни в голове одни гормоны, ничего там больше и не сыскать.
– У мужчин вообще не бывает нормального отрезка
жизни, – взвизгнула Зайка, – до пятидесяти лет они дети, а потом
плавно въезжают в маразм!
– Шкафы они никогда не закрывают, возьмут вещи и уходят, нет
бы дверь притворить, – вступила в беседу Ирка, – и круг от унитаза не
опускают.
– Абсолютно безответственные существа!
– Ленивые, сами никогда утром не встанут!
– Вечно шмотки поразбрасывают.
– В ванну пинком не загонишь.
– Чуть насморк получат, сразу умирают.
– Зеркало в ванной зубной пастой заплевывают!
– Грязи никогда не видят.
– Самоуверенные, наглые, по большей части совершенно тупые,
ничего не читающие, – мстительно завершила я и выхватила у полковника
бутерброд. – Положи на место! При твоем весе ветчина просто вредный
продукт. Кстати, мужчины выглядят намного хуже женщин из-за того, что не могут
сладить со своим аппетитом. Я рядом с тобой гляжусь девочкой. Если и дальше
будешь лопать свинину, сойдешь за моего дедушку.
Ирка, Машка и Зайка радостно засмеялись. Марго и Федор молча
уткнулись в тарелки, они решили не принимать участия в жаркой баталии.
Дегтярев резко покраснел, пожевал нижнюю губу и заявил, тыча
в мою сторону пальцем:
– Что же касается русского языка, то я знаю одно
существительное, которое, Дарья, замечательно подходит к тебе и остальным
бабам, но совершенно не применимо к нам, представителям сильного пола.
– Почему? – спросила я.
– Оно не имеет мужского рода, – сообщил полковник и
довольно улыбнулся: – Знаешь его?
– Нет!
– Сказать?
– Да!!!
– Зануда! – выпалил Александр Михайлович,
вставая. – Ты, Дашутка, зануда, а теперь переведи это слово на меня! То-то
и оно!
И с выражением полнейшего счастья на лице он вышел.
Меня накрыла волна негодования. Зануда?! Я зануда? И этому человеку я
собиралась подарить полностью раскрытое дело? Назвать имя, фамилию и адрес
организатора убийства Андрея Литвинского? Готова была отказаться от славы
великого детектива? Ради кого?
Вся кровь бросилась мне в голову. Я схватила чашку и
опрокинула ее на скатерть.
– Какая гадость! – воскликнула Зайка.
– Я нечаянно!
– Да не о тебе речь, – отмахнулась она, –
предлагаю объявить мужикам бойкот!
– Федор ни при чем, – быстро сказала Марго.
Рароэнтолог закивал:
– Да, да, я абсолютно не разделяю высказанных здесь
экстремальных постулатов. Женщины – лучшая часть человечества.
– Ладно, – кивнула Зайка, – мы оставим тебя в
живых, но остальным плохо придется! Значит, так, Ирка, зови Катерину.
Повариха прибежала немедленно.
– Что случилось?
