– Дело плохо, – сообщил он, когда ребята вытащили его
наверх, – похоже, у нее шея сломана, но она жива, пульс есть, сознания
нет.
Несколько часов Алису вытаскивали наружу. Эвакуация человека
в подобной ситуации дело крайне тяжелое, а уж если пострадавший без сознания,
задача усложняется многократно.
Наконец операция завершилась успехом. Кочеткову отвезли в
Апрелевку, в больницу.
– Она жива? – спросила я.
Света кивнула.
– Ты знаешь, где клиника?
– Конечно, я поехала с Алисой.
– Можешь мне показать?
– Зачем?
Я схватила Свету за руку.
– Скажи, ты дружишь с Кочетковой?
Она кивнула:
– Да, всю жизнь, мы в один класс ходили и живем по
соседству…
– Значит, дружите! Ты ее любишь?
– Конечно.
– Тогда слушай, Алиса попала в очень неприятную историю. Мне
кажется, что… в общем, если хочешь, чтобы Алиса была жива, немедленно
собирайся, и едем в больницу!
– Вы не из газеты? – широко раскрыла глаза
Света. – Наврали Лешке!
– Да, я приехала к Алисе, но, как видишь, не успела! Ее
хотели убить, веревка оборвалась не случайно.
– Бред, – прошептала Света, – такого не может
быть.
– Давай торопись! А то убийца раньше нас доберется до
клиники.
– Хорошо, – подхватилась она, – только футболку
переодену.
Глава 27
Подталкивая друг друга, мы влезли на холм, сели в «Пежо» и
поползли по проселку. Светлана сидела молча, лишь один раз она, тяжело
вздохнув, сказала:
– Здесь никто не мог веревку перерубить! На такое наши не
способны! Мы давно вместе!
Я промолчала. Иногда всю жизнь проведешь рядом с
человеком, а потом с изумлением наблюдаешь, какие он выкидывает невероятные
коленца!
Обратный путь показался мне более коротким. Мы без помех
докатили до больницы и подошли к справочному окошку, за которым восседала бабка
в мятом халате. Около нее стоял стакан с кефиром.
– Будьте любезны, – попросила я, – подскажите, в
какой палате лежит Алиса Кочеткова.
– Все ходють и ходють, – недовольно протянула
старуха, – покоя никакого! Когда положили?
– Вчера.
– А с чем?
– В каком смысле?
– Болит у ней чего? Ну, аппендицит или, может, гинекология?
– Она упала с большой высоты.
– Значитца, травма, – резюмировала бабка и стала
медленно листать огромную амбарную книгу, – вот молодежь! Через одного
мрут! А все почему? На машинах носятся, на мотоциклах, дурные головы.
Продолжая бурчать, она отхлебнула кефир, вытерла тыльной
стороной кисти рот и заявила:
– Во, нашла, Алиса Кочеткова!
Я обрадовалась:
– И на каком она этаже?
– В подвале, – сообщила бабка.
Я изумилась:
– У вас там палаты есть?
– Не-а, – мотнула головой старуха, – морг тама,
преставилась твоя Алиса, севодни в три часа утра.
Я вцепилась пальцами в прилавок:
– Это точно?
– Нет, – вызверилась старуха, – шуткую так! Ну
народ, ваще без понятия! Померла она, померла, хочешь подробности узнать,
ступай к доктору Рогову, Вениамину Сергеевичу, на второй этаж в ординаторскую.
Я покосилась на Свету, которая во время этого разговора
курила на крылечке, потом подошла к ней и сказала:
– Тут такой бардак! Старуха ничего не знает, зря только в
справочной сидит. Ты подожди меня пока, сбегаю на второй этаж, узнаю, куда нам
идти надо.
– Ладно, – согласилась та, – на улице постою,
очень у них в больнице противно воняет.
Я оставила ее на крылечке, а сама кинулась искать
доктора. Неизвестно еще, какой он человек, может, рявкнет, как эта злая бабка с
кефиром.
Но Вениамин Сергеевич оказался приветливым дядечкой в очках.
– Мы сделали все, что смогли, – начал объяснять
он, – но, как говорится, увечья, не совместимые с жизнью. Я сразу
понял – она не жилица, тяжелейшая черепно-мозговая травма. Кочетковой была
моментально сделана операция, но увы! Мы не боги! Очень жаль девушку, молодая,
совершенно здоровая, и пожалуйста! Я бы этот лагерь давно прикрыл!
В прошлом году у них двое ноги сломали, а у одного мужика сердечный
приступ приключился. А теперь вот – смертельный исход!
– К ней никто не приходил?
– Кого вы имеете в виду?
– Ну, может, подруга, мать, сестра, любовник?
– Нет, да мы бы и не пустили посторонних в реанимацию.
– Может, она что-то говорила перед смертью?
– Скончалась, не приходя в сознание!
Я спустилась вниз и пошла к Свете. Очевидно, на моем
лице отразилось все, потому что моя однофамилица вдруг прижала к груди
остренькие кулачки и прошептала:
– Алиса?.. Да? Да?
– Да.
Света широко распахнула глаза, попятилась, облокотилась на
«Пежо» и простонала:
– Так и знала, что этим закончится! Все к тому шло! Все!
Из ее глаз потоком хлынули слезы. Я открыла машину,
посадила туда Свету, влезла за руль и поехала искать аптеку.
Раздобыв новопассит, я влила в Свету почти половину
бутылочки. Она сидела, раскачиваясь, иногда лишь повторяя:
– Алиска! Алиска! Так я и знала.
Я погладила ее по плечу.
– Ты лучше говори больше, легче станет!
Внезапно она схватила меня за руку:
– Хотите расскажу, какая она была, Алиска?
Я украдкой глянула на часы. Мне еще предстоит везти
девицу в лагерь, а потом рулить в Москву. Рассказ Светы ничем не поможет в
создавшейся ситуации, только отнимет время, но не могу же я бросить чуть живую
от горя девчонку!
– Конечно, – кивнула я, – очень хочу. Давай пойдем
вон в тот маленький ресторанчик, тебе надо выпить кофе, сладкий, крепкий,
желательно с коньяком.
