Но раз уж я решил выйти через черный ход, мне предстояло пройти мимо гостиной, в которой Хатч размышлял о жене и сыне, которых у него никогда не было, и о том, каким он стал одиноким и ранимым после того, как потерял их.
Я не имел ничего против того, чтобы он вновь назвал меня маленьким неблагодарным говнюком, репетируя возможный визит представителя орды. Но душ, переодевание и болтовня с Хатчем на кухне отняли у меня двадцать минут, и мне не терпелось найти Аннамарию.
— Одд, — позвал он, когда я попытался прошмыгнуть мимо распахнутых дверей гостиной, как спецназовец в бесшумной обуви.
— Ой, привет.
Хатч сидел в любимом кресле с пледом на коленях, словно грел яйца в птичьем гнезде.
— На кухне, когда мы недавно разговаривали о пользе кардигана…
— Изодранного кардигана, — поправил его я.
— Это, возможно, странный вопрос…
— Не для меня, сэр. Я в этом более не вижу ничего странного.
— Ты был в брюках?
— Брюках?
— Потому что у меня создалось ощущение, что ты был без брюк.
— Сэр, я никогда не ношу брюки.
— Разумеется, носишь. Ты и сейчас в них.
— Нет, это джинсы. У меня только джинсы… и одна пара чинос.
[21]
Брюки — это для меня чересчур.
— На кухне ты был в джинсах?
Я стоял у двери, приложив к шишке на голове мешочек со льдом.
— Я не был в чинос, сэр.
— Так странно.
— Что я не был в чинос?
— Нет. Что я их не помню.
— Если я не был в чинос, вы их не можете помнить.
Он подумал о моих словах.
— Это логично.
— Естественно, сэр, — согласился я и сменил тему: — Я хотел оставить вам записку насчет обеда.
Он отложил книгу, которую читал.
— Ты не готовишь обед?
— Я его уже приготовил. Блинчики с курицей в физалисном соусе.
— Мне нравятся твои блинчики с физалисным соусом.
— Еще салат из риса и зеленой фасоли.
— Рис тоже с зеленым соусом?
— Да, сэр.
— Хорошо. Мне подогреть блинчики и рис в микроволновке?
— Совершенно верно. Я напишу время и мощность.
— Ты можешь наклеить бумажки на блюда?
— Только снимите их, прежде чем ставить в микроволновку.
— Конечно. Я не повторю этой ошибки. Снова уходишь?
— Ненадолго.
— Но не навсегда?
— Нет, сэр. И я не крал драгоценности Коррины.
— Я был однажды торговцем бриллиантами. Моя жена пыталась меня убить.
— Не Коррина.
— Барбара Стэнуик. У нее был роман с Богартом, и они собирались убежать в Рио с бриллиантами. Но, разумеется, у них не получилось.
— Их накрыл цунами?
— У тебя своеобразное чувство юмора.
— Извините, сэр.
— Нет, нет. Мне нравится. Я уверен, моя карьера в кино не закончилась бы так быстро, если б я смог сыграть в нескольких комедиях. Я могу быть забавным.
— Я это знаю, сэр.
— Барбару Стэнуик сожрала поедающая плоть бактерия, а в Богарта попал астероид.
— Готов спорить, зрители не ожидали такого поворота сюжета.
Хатч вновь взял книгу.
— Тебе так нравится туман, что ты хочешь пройтись в нем второй раз? Или я должен еще что-то знать?
— Больше вам знать ничего не нужно, сэр.
— Тогда буду ждать звонка в дверь и объявлю, что ты — мой враг, любому, кто спросит.
— Благодарю вас.
На кухне, опорожнив пакетик с наполовину растаявшим льдом в раковину, я бросил его в мусорное ведро.
Шишка на голове оставалась с половину сливы, но более не пульсировала от боли.
На двух желтых самоклеящихся бумажных прямоугольниках синей ручкой написал, как подогревать блинчики и рисовый салат. Потом добавил красной, большими буквами: «СНЯТЬ ЭТОТ ЛИСТОК, ПРЕЖДЕ ЧЕМ СТАВИТЬ В ПЕЧЬ!»
Стоя у центральной стойки, просмотрел содержимое бумажника Человека-фонаря.
На фотографии водительского удостоверения, выданного Департаментом транспортных средств Калифорнии, я узнал лежащего без сознания на песке человека, в котором макбетовские ведьмы могли бы признать свое творение. Звали этого господина Сэмюэль Оливер Уиттл. Тридцати лет от роду, жил в Магик-Бич.
На фотографии водительского удостоверения, выданного Департаментом транспортных средств Невады, он широко улыбался в объектив и вот тут допустил ошибку. Улыбка трансформировала его лицо, причем не в лучшую сторону. На фотографии он выглядел как безумный убийца из фильма о Бэтмене.
В Неваде (он жил в Лас-Вегасе) его знали как Сэмюэля Оуэна Биттла. Он был на два года старше своей калифорнийской инкарнации, но, вероятно, образ жизни Лас-Вегаса приводит к тому, что люди в этом городе стареют быстрее.
Кредитных карточек в бумажнике я не обнаружил. Это выглядело подозрительным в стране, которая не только смотрит в будущее, но и живет на заработки, которые только рассчитывает получить.
Не нашлось в бумажнике ни карточки социального страхования, ни страхового полиса, ни других удостоверяющих личность документов.
Зато я увидел пропуск на работу. И прочитал в нем, что работал Уиттл в Портовом департаменте Магик-Бич.
Внезапно начала вырисовываться общая картина. Может, гигант с бороденкой под нижней губой и не взял надувную лодку без разрешения. Может, он имел полное право взять ее, потому что тоже работал в Портовом департаменте, который ведал и пляжами, и единственным городским пирсом.
Мне с трудом верилось, что и рыжеголовые получали жалованье от муниципалитета. Бандиты, которые работали на государство, обычно старались не выглядеть бандитами.
Вернув все карточки в бумажник, я сунул его в левый карман джинсов.
С какими бы трудностями мне ни предстояло столкнуться в ближайшем будущем, я понимал, что в некоторых случаях встречи с вооруженными людьми не избежать. Я оружие с собой никогда не носил, да и не хотел с ним связываться. Один раз мне пришлось выстрелить в плохиша из пистолета, который я у него отобрал, но сделал это только от отчаяния.
В детстве мать напрочь отбила у меня интерес к оружию, и не потому, что относилась к нему крайне неодобрительно. Наоборот, она не расставалась с пистолетом. Так что оружие меня пугает.
