Хотя мне нужна дымовая завеса, эта гуще, чем я ожидал, и заставляет меня сбросить скорость, при этом я чувствую, что скорость придется сбрасывать еще и еще. Видимость быстро уменьшается до сорока или пятидесяти футов, и если будет уменьшаться и дальше, то я вполне смогу рулить с закрытыми глазами.
Поскольку никаких ориентиров я не вижу, а спидометр джипа расстояние меньше трехсот футов не фиксирует, я полагаюсь на интуицию, когда резко поворачиваю вправо и торможу. Я думаю, что нахожусь лицом к западу, и я думаю, что семь жилых домов ниже того места, где я нахожусь, и чуть севернее, так что я могу объехать их сзади.
Разница между тем, что я думаю, и тем, что на самом деле, может привести к беде. Склоны холмов подо мной главным образом пологие, но есть несколько обрывов. Если я ошибусь и съеду с такого, «Гранд Чероки» может перевернуться. Конечно, у него привод на все четыре колеса, но, приземлившись на крышу, джип станет таким же бесполезным, как самолет без крыльев.
Под этим бело-серым дымом день темнее, чем при равном по плотности тумане, потому что туман солнечные лучи пробивают с большей эффективностью, чем дым. Множество частичек сажи, которые дым тащит с собой, не дают свету добраться до земли, так что «Уголок гармонии» накрывают ранние сумерки. И они грозят смениться темнотой. Аморфные клубы дыма, окружающие «Гранд Чероки», напоминают фигуры, многие — человеческие, другие — фантастические, словно легионы призраков торопятся на какой-то шабаш.
Я пытаюсь включить фары, но лучи отражаются от клубящегося дыма, уменьшая видимость с тридцати до десяти футов. И я могу поклясться, что из сереющего дыма выглядывают ухмыляющиеся и скалящиеся рожи, которые мгновениями позже исчезают, уступая место другим, не менее противным.
Чтобы в такой ситуации найти путь к Норрису Хискотту, мне приходится подключать психический магнетизм, которому я полностью доверяю: он точно не приведет меня к обрыву. Я не знаю, как выглядит Хискотт, но у меня есть его имя и фамилия, и я могу мысленно нарисовать дом, который он объявил своим. Сосредоточившись на имени и доме, доверяя психическому магнетизму и интуиции, я убираю ногу с педали тормоза и еду в ту сторону, куда меня ведет мое шестое чувство.
Случившееся дальше нелегко описать. Холодный ветер, но не настоящий, ментальный эквивалент ветра, идея ветра, возникает в моем сознании, словно где-то открылось окно. Возможно, мысленно рисуя викторианский особняк, я увидел окно и темно-желтый свет за ним, силуэт, который подскакивает к подоконнику и поднимает нижнюю половину окна. Осознав, что я притянул к себе врага, тогда как наделся притянуться к нему, я захлопываю нижнюю половину окна, мгновенно переключаю мысли с Хискотта на Сторми Ллевеллин, мгновенно заменяю нарисованный образ дома вызванным из памяти лицом Сторми, потому что она может полностью заполнить мой разум, и кукловод не найдет места, где можно в него войти.
Пусть даже я оттолкнул Хискотта, пусть ему не удалось взглянуть мне в глаза, чтобы хоть что-то узнать о моем местоположении или намерениях, я оставляю Сторми в моем сознании, потому что память о ней и обещание на карточке, полученной от предсказательной машины, — «ВАМ СУЖДЕНО НАВЕКИ БЫТЬ ВМЕСТЕ» — лучшая защита против нерешительности и, чего уж там таить, — страха.
В такой ситуации пользоваться психическим магнетизмом слишком опасно. Отказываясь от особого дара, мне остается полагаться только на смекалку, и я оказываюсь в положении Робина Гуда, променявшего колчан с первоклассными стрелами на пару камней.
И в этот самый момент Джоли Гармони обращается ко мне:
— Ты здесь, Гарри Поттер? Это Джоли. Ты здесь?
Изумленный и заинтригованный, я превращаюсь в суеверного дикаря с далекого острова, которому неведомы современные достижения науки и техники, потому что только с помощью магии тамошний шаман мог уменьшить Джоли до размера моего мизинца и перенести в радиоприемник «Гранд Чероки».
— Ты здесь, Гарри? — вновь спрашивает она.
— Джоли? Где…
— Видишь ли, створки той стальной двери, которую я не могла открыть, сами раздвинулись после твоего ухода, и теперь я в мегастранном месте на территории Форт-Уиверна, которое называется «Проект „Полярис“». Здесь раньше работал доктор Хискотт, тут есть инопланетный артефакт и все такое, и он вскрывал мертвых инопланетян по какой-то глупой причине, когда все пошло не так. Этот док ввел себе инопланетную ДНК, и теперь он какой-то гибрид. Он с самого начала был психом… ладно, страдал не психозом, а неврозом, но это ничего не меняет. Он задушил свою жену, и мы не знаем почему, то ли она слишком доставала его, то ли ей не понравилось отсутствие у него ногтей. Сейчас здесь никого нет, потому что проект закрыли, только Эд и я.
Мне удается вставить:
— Но как ты смогла…
Джоли меня обрывает.
— Эд может это сделать, войти в любой проводной или беспроводной коммуникационный прибор без чьего-либо ведома. Поскольку ты в джипе «Гранд Чероки» со специальным номерным знаком «КЛЕВЫЙ ЧУВАК», который оборудован системой «Он-стар», Эд смог засечь тебя по датчику джи-пи-эс. Мы точно знаем, где ты находишься, и я говорю с тобой через спутниковую коммуникационную систему. Фантастика, правда?
— Но каким образом ты узнала?
— Видишь ли, Эд может одновременно заниматься шестнадцатью делами. Даже называя мне твое настоящее имя, он держал под контролем вызовы шерифу округа по линии, поэтому понял, что ты уже действуешь. И действительно, ты времени даром не терял. Какой-то парень сообщил, что у него украли трейлер, другой — о трейлере, рухнувшем с обрыва…
Я не знаю, что дезориентирует меня больше всего: ослепляющий дым, клубящийся вокруг «Гранд Чероки», воздух в салоне, в котором уменьшается количество кислорода, отчего у меня чуть кружится голова, или взволнованная болтовня Джоли.
— …и еще какой-то парень сообщает, что у него украли джип «Гранд Чероки», и еще один говорит, что горит трава. Эд все это узнает, пока рассказывает мне, кто ты такой, а потом в какие-то семь секунд выясняет, что джип снабжен системой «Он-стар». И вот мы здесь, и мы хотим помочь.
Я откашливаюсь.
— Кто такой Эд?
— Да, это правильно, — говорит Джоли, — ты же не можешь знать. Эд — компьютер. Нет, подожди, это, конечно же, оскорбление. Эд не просто глупый компьютер, он — искусственный интеллект, еще один большой секретный проект здесь, в Уиверне. Он совершенно не имеет желания поставить мир под свой контроль и делать это не собирается, ясно дал всем понять. Поэтому, закрыв проект «Полярис», они поручили Эду наблюдать за территорией, чтобы все оставалось в целости и сохранности. Тебе Эд понравится, он забавный, он может заниматься двадцатью делами одновременно.
— Ты вроде бы сказала шестнадцатью.
— Слушай, Эд такой умный, что, наверное, может заниматься одновременно не двадцатью, а в двадцать раз большим количеством дел. Поздоровайся, Эд.
Низкий, мелодичный, но все-таки чуть зловещий голос доносится из радиоприемника:
