— Ну ладно, гавкай себе, миноискатель ходячий! Чего на нас взъелась, врагов нашла, гадина! Ду-у-ура! — передразнил собаку Серж. — Чья это тварь интересно?
— Наверное, саперный батальон дивизии, а может, Чарикарский полк. Нам бы в каждую роту по такой псине!
Ну вот и путь-дорога обратно. Все те же сгоревшие остовы машин и танков, а рядом развалины кишлаков и отдельных хижин. Стеллы и памятники, словно напоминание об опасности, грозящей из-за каждого пригорка, из любого виноградника. И снова пыль, пыль, пыль. Сколько я уже ее пропустил сквозь свои легкие и выплюнул обратно.
Вот и Кабул! Снова улочки-закоулочки, трущобы, мальчишки с рогатками, «барбухайки», повозки — родные места.
* * *
Подорожник рычал на меня минут пятнадцать, и я думаю, в конце концов, он уже забыл причину из-за чего начал разнос. Он раскалялся и раскалялся. Усищи шевелились и подергивались в такт ругани. Ну, чего орать, я и сам все понимаю, а что делать, нет у меня другого х/б.
— Новые постиранные брюки кто-то спер из умывальника, а старые выцвели до белизны и стали короче сантиметров на десять. Да и каблуки туфлей стоптались до подошвы, так ведь куплю, как только в магазине мой размер появится, — оправдывался я.
Вечером вернулись в полк, а утром строевой смотр. Опять же: тельняшка, а не майка почему? А потому, что так удобно. Кавун вообще носил цветную футболку, несмотря на запреты. Эх, Ваня, когда я к тебе попаду в гости?
— Товарищ майор, ну что вы из меня жилы тянете? Я скоро сбегу из батальона куда-нибудь! Надоел он уже мне вместе с вашим террором.
— Что? Я тебе сбегу, сопляк! Ух ты, разгильдяй! Батальон ему не нравится, устал он!
— Это я от вас устал.
— Этот батальон тебе за восемь месяцев орден сделал, в настоящего офицера превратил! Я тебе покажу, как разбрасываться коллективом! Иди и подумай над тем, что ты говоришь! — комбат брызгал слюной не переставая.
— А что за орден, о котором вы говорили, товарищ майор? — нахально поинтересовался я.
— Ордена пришли в дивизию, говорят, твоя фамилия в списке присутствует, вот так-то! А ты говоришь: комбат не нравится, устал!
— Василий Иванович, а Серега Острогин и капитан Кавун награждены?
— Всему свое время, я и так проболтался, сюрприз не получится теперь. Иди, работай.
Глава 8. Упала первая звезда
Запыленные, чихающие, со слезящимися глазами, я и Марасканов брели в казарму.
— Теперь комбат меня съест в сыром виде, без соли и перца. И зачем я ляпнул про убитых «духов»? Думал сбить с него патетику, а получилось хуже некуда, — вздыхал с грустью Игорь.
— Да не переживай, скоро уже домой, не принимай близко к сердцу, пошел он к черту, — успокаивал его я, как мог. — А ты что, правда, много «духов» грохнул?
— Ай, какие подсчеты! Может, три, может, пять, я ведь первые полгода командиром взвода в «десантуре» был, пару раз в засады попадала рота, пару раз «духи» на нас нарывались. После моих очередей некоторые падали, а убил или ранил, хрен его знает. Мог и пятнадцать сказать — это для красивого словца, громко звучит.
— Теперь точно звучит. Еще как, теперь ты личный враг «Чапая», убийца и мародер. Он «десантуру» на дух не переносит, не знаю почему, может, где по шее наваляли? Попал ты, Игорек, под горячую руку, а он хотел тебе наградной на орден после рейда оформить. Подорожник теперь умрет, но не пропустит представление, обязательно бумаги порвет.
— Вот черт, дернула меня нелегкая за язык.
— Не переживай, может, что-нибудь придумаем. Комбат на днях в отпуск уезжает, вот тогда и посмотрим, что предпринять.
* * *
На следующий день в полк приехали артисты столичного театра сатиры. Большой концерт подходил к завершению, когда «пани Моника» взяла со столика бумажку и произнесла:
— Эту песню я хочу исполнить в честь офицеров, награжденных орденами «Красная звезда»: Острогина, Ростовцева. Встаньте, пожалуйста, ребята! Поздравляю вас от всей души!
Мы с Сержем встали, смущенные и красные, как вареные раки. Очень внезапно все произошло. Оказалось, нарочный привез сегодня пакет, вот командир полка и сделал нам приятный сюрприз.
Артистка спела еще пять песен, сплясала, поздравила других ребят, концерт плавно перешел в торжественное мероприятие по награждению. Командир полка вручил ордена, медали, а когда подошла моя очередь, «батя» лично сам прикрутил орден на х/б, крепко пожал руку, обнял, расцеловал и потрепал по плечу.
— Молодец, так держать!
— Служу Советскому Союзу!
— Всем награжденным фотографироваться, собраться у клуба! — скомандовал Мусалиев (он же в народе Муссолини).
Серега гордо расправил плечи, сделал величественную осанку, но я пихнул его в бок.
— Острога, будь проще, меньше напыщенности.
— А сам-то как павлин-мавлин! Сияешь как новый медный пятак.
— Почему пятак? — поинтересовался я.
— Потому что на рубль не тянешь. Не мешай торжествовать и радоваться, может, больше такого события в моей жизни не будет, — огрызнулся Серж.
— Ага, как наградные на тебя за месяц переписывать четыре раза к ряду, так я, а как праздновать, то тебе уже и не мешать!
— Ну хорошо, можешь присоединяться ко мне, но делай умное лицо. Если сумеешь, — улыбнулся Сергей.
— Я-то сумею, но вот ты сегодня сможешь ли раздобыть водку и закуску?
— В девятнадцать часов? По двойной цене! Ты с ума сошел! — воскликнул взводный.
— Тогда беги в дукан у штаба армии или проси дежурную машину, там в два раза дешевле.
— Прекратите болтать, мешаете фотографу! — рявкнул Ошуев.
— Уже прекратили, — эхом отозвались мы.
— Замечательно, все свободны, за фотографиями подходите к начальнику клуба через неделю, — распорядился замполит-2 Мусалиев.
— Поздравляю, мужики! От всей души! Но что за дела, у всех подчиненных ордена, а где мой орден? — возмутился Сбитнев.
— Награда еще найдет героя. За дырку в башке обязательно награждают. Вот если попадет в задницу, то правительство еще подумает, а выбитых шесть зубов того стоят, чтоб орден дать, — успокоил я командира.
— Хорошо, если так, спасибо, на добром слове, за это обеспечу закуску. Ник, пошли на продсклад, начальник склада со мной на Дальнем Востоке служил. А насчет зубов, ты представляешь, какой парадокс, если бы еще один выбило, то комиссовали бы. Шесть снесло — служи, а семь — уже инвалид!
— Вот черт! Знать заранее, я бы тебе седьмой зуб там, в развалинах, расшатал и выдернул. Одним больше, одним меньше, — хмыкнул я в ответ.
— Себе выдерни, развыдергивался.
