— Просто повезло, — согласился я. — Нечего по ночам шастать по большой дороге.
Почти бегом мы проскочили развилку на торговую базу и направились дальше.
— Ребята, а может, завернем к работницам советской торговли. Вдруг нас ждут и скучают, — предложил Ветишин.
— Тебя ждет твой любимый сейф и матрас, на котором ты время от времени спишь, когда в женский модуль не пускают. И твой доблестный взвод, тем временем лейтенанту наверняка скучает, — усмехнулся я.
— Ох, и не говори, замполит мой дорогой. Как они мне надоели, этот Исаков толстомордый, этот Алимов хитрожопый, этот Таджибабаев ленивый. А Кайрымов, Керимов, Эргалиев, Тетрадзе, Васинян. Чертов «интернационал». У всех во взводах какой-нибудь «луч света в темном царстве», а моя пехота как на подбор, — одни мамбеки, бамбуки и бабуины.
— Прекрати жаловаться, я тебе Сомова выделил, отличный парень, — возмутился Грымов.
— Парень хороший, но не серьезный, будет ли толк с него. Москвич — он всегда москвич. С ним, правда, весело, не соскучишься: фокусы, шутки, анекдоты, пантомимы. Мимика у парня — классная.
— Что-то вы разболтались, — зашипел Острогин. — Идите молча, а то пальнет кто-нибудь на звук разговора из Даруламана.
— Не только афганцы, но и свои могут, даже более вероятно. Как через КПП-то пойдем? На подходе пулеметчик от перепуга из ДШК очередь даст, вот будет хохма! Потом собирай нас по кускам и сшивай для отправки домой, — вздохнул я. — Короче молчим и идем.
Мы ускорили шаг и миновали полк зенитчиков. У ворот стоял прапорщик и молча курил.
— Дружище, звякни на наше КПП, чтобы не стреляли. Скажи, что свои, родные офицеры идут, домой возвращаются.
— Хорошо, позвоню. Опасаетесь своих боевиков?
— Еще как! Жить хочется все больше и больше! Особенно перед заменой, — ответил ему Игорь.
— Перед заменой нечего по ночам шататься, нужно чемоданы паковать и надеяться на мастерство летчиков, чтоб хорошо долететь, — пробурчал прапорщик.
Мы уже подходили к полку, навстречу вышел наш дежурный, окликая нас издалека и с опаской:
— Кого черти носят? Это кто тут своими обзывается? А-а, первая рота! — признал прапорщик своих и успокоился. — Ваше счастье, что позвонил дежурный из зенитного полка, а то я бы попрактиковался в стрельбе по движущимся мишеням.
— В полку тихо? Никого не разыскивают? — поинтересовался Грымов.
— Вроде да. Шагайте быстрее к себе, считаем, что я вас не видел, если что, вы вернулись по тропе, через минные поля.
— А мы никуда и не ходили, — улыбнулся Ветишин…
* * *
Никуда не ходили, как же… Кто-то комбату в уши надул про экскурсию в мороженицу, буквально через час после нашего возвращения. Утром следующего дня все мы получили по выговору, кроме Эдуарда. Интересно почему? Мне влепили строгий выговор, как организатору похода. А еще говорят, что если пьянка во главе с замполитом, то это уже мероприятие…
— Обещаю первой роте, так как энергия в них кипит и выплескивается, самую трудную задачу в «зеленке», — объявил майор Подорожник. — «Зеленка» большая, и дерьма там много, на вас всех хватит!
Спасибо, вам, «добрый» товарищ комбат, но Баграмка такая дрянь, что смерть может ждать везде. Там нет ни фронта, ни тыла, нет линии обороны, нет вероятных секторов обстрела. Там есть только сплошная бескрайняя ненависть к нам, которую ощущаешь, едва приблизишься к любому кишлаку. И с каждым разом все труднее выбираться оттуда. Все больше потерь. Боже, помоги нам! Хоть я и не верующий…
Комбат наказать наказал, но не сдал полковому начальству, хотя майор Ошуев после звонка из комендатуры рвал и метал. Пытался дознаться, кто хулиганил, но так и не пронюхал. Дело пахло гауптвахтой: угроза патрулю, нарушение режима комендантского часа…
Глава 4. «Охота» на ежей
Весна вступила в свои права. Снега на средиегорье растаяли, в долинах все покрылось зеленью. Только высокие вершины по-прежнему белели шапками ледников.
В армию прибыл новый командующий, а в афганском руководстве сменился президент. Чувствовалось, что грядут большие перемены. Пошли разговоры о возможном выводе войск, сокращении числа боевых операций.
Но эти разговоры оставались лишь разговорами, как всегда была спланирована операция по легкой зачистке территории вокруг постов у Баграма. Летом туда зайти будет практически невозможно из-за труднодоступности территории, а пока стояла ранняя весна и зелень только появлялась, что позволяло немного попугать «духов». Заставы изнывали от недостатка продовольствия, топлива и боеприпасов, шла весенняя замена солдат и сержантов.
Командир полка предупредил, о том что намечается что-то очень серьезное возле границы с Пакистаном. Поэтому чтобы армии спокойно уйти в рейд, необходимо возле зимних квартир навести порядок.
* * *
Легкая перестрелка завязалась у первых же дувалов. Танкисты прямой наводкой крушили стены заброшенных домов, артиллерия заваливала металлом подступы к дороге и окрестные виноградники. Штурмовики и вертолеты, как хищные птицы, высматривали добычу на земле и по очереди сбрасывали смертоносный груз вниз на бесконечную вереницу мятежных кишлаков. Столбы дыма поднимались высоко в небо, а пыль клубилась и постепенно застилала всю долину.
Редкие группы прикрытия мятежников вели огонь из автоматов, но в основном они предпочитали укрываться в кяризах, уходя по ним в сторону Джабаль-Уссараджа. Мощные глубинные бомбы продавливали почву, и тот, кто не успел убраться побыстрее прочь, находил свою смерть под землей в осыпавшихся ходах-лабиринтах.
Наконец-то двинулась и наша пехота.
Предстоящая неделя не обещала легкой жизни. Бойцов не хватало. Многие болели. Часть сержантов уволились и уехали домой. Прибыла из Союза молодежь. Как всегда совершенно не обученные и не подготовленные. Их не научили ни к войне в горах, ни к боям в «зеленке». Опять курсанты в учебке подметали дорожки, красили бордюры, строили дома туркменам и узбекам, работали в полях. Одна и та же история из года в год. Большинству командиров в Союзе глубоко безразлично, как они будут тут воевать. Пушечное мясо.
Три мины разорвались за арыком среди толпы местных зевак и возле наших тыловых машин. Какой-то мальчуган схлопотал осколок в живот. Айзенберг и Томилин бросились на помощь, но рана у мальчугана была смертельной. Комбат по связи скомандовал: срочно вступать в кишлак, чтобы уйти из-под обстрела, и зачистить развалины. Необходимо было как можно быстрее рассредоточиться, вытянуть скопление машин из зоны обстрела.
Я бежал вдоль длинной стены, прикрываясь за бортом БМП. Пушки и пулеметы строчили по сторонам, бронетехника с лязгом пробиралась все дальше. В ушах стоял сплошной гул, в горле пересохло, к маскировочному халату налипли острые комочки. Изредка стреляя одиночными и короткими очередями, я расстрелял два магазина, пока добрался до долгожданной заставы. Здесь Ветишина обступили знакомые офицер, прапорщик и солдаты, обрадованные появлению старого приятеля.
