– Су-ка!.. – Максим поднялся на ноги, презрительно оглядел зевак, с любопытством наблюдавших драку с почтительного расстояния, и рявкнул:
– Чего уставились?! Не видели, как отхерачивают ворюг?! Эти скоты только что пытались угнать мою машину, ясно?! Понаехали, сволочи!
Толпа понимающе закивала головами, однако уходить, похоже, никто не собирался. Все хотели посмотреть продолжение бесплатного уличного спектакля.
Максим тем временем подошел к валяющемуся на асфальте второму кавказцу и, пнув его ногой, спросил:
– Говорить можешь, ты, обезьяна?!
Тот в ответ промычал что-то бессвязное и отрицательно повертел головой, пытаясь подняться. Зло сплюнув, Денисов подхватил его за плечо, не без труда поставил в вертикальное положение и прислонил к стене. На какое-то мгновение Максиму даже стало жаль этого засранца, которому в ближайшие пару месяцев предстояло цедить жидкий бульончик через вставленный в сломанную челюсть стоматологический протез. Но вспомнив, что всего три минуты назад он мог лишиться своей новенькой «девятки», Денисов в зародыше подавил возникшее было чувство сострадания. Он поднял с тротуара отмычку, сделанную из обычной металлической спицы, демонстративно завязал ее в узел и с самым серьезным видом поинтересовался, обращаясь к самостоятельно поднявшемуся и теперь покачивающемуся рядом второму кавказцу, грозному на вид, но почти беспомощному по сути:
– Ну что, мясо, будем ментовку вызывать или как?..
Оба перемазанных кровью бандита, бросая злобные взгляды на собравшихся вокруг зевак, многие из которых, предлагая свои услуги, советовали Максу учинить над ворами настоящую народную расправу, синхронно повертели головами.
– Тогда бегом отсюда, у-р-роды, и не дай бог вам еще хотя бы раз попасться мне на глаза! – Брезгливо оглядев поникших неудачников, Денисов швырнул им под ноги спицу и, сунув руки в карманы куртки, под одобрительные комментарии свидетелей конфликта забрался в салон своей машины.
Отъехав несколько метров, он посмотрел в зеркало заднего вида и уже не увидел возле стены дома незадачливых угонщиков, которые явно не горели желанием встречаться с милицией, разумно предпочли незамедлительно сделать ноги…
Запарковав машину на платной стоянке возле многоэтажного здания проектного института, почти все этажи которого сдавались теперь в аренду под офисы, Максим поднялся в офис Мишкиной фирмы «Фокус». Он прямо-таки горел желанием вернуть Михаилу долг и рассказать об успешном завершении «мероприятия». Но, едва распахнув дверь офиса, Денисов сразу понял, что здесь что-то произошло. Кац с хмурым видом сидел за пустым столом и пил водку. Его обычно цветущая розовая физиономия сейчас больше всего напоминала засохший баклажан. Миша уже успел порядком нагрузиться, отчего его глаза стали как будто стеклянными и съехались в кучку. Заметив вошедшего Денисова, Кац попытался улыбнуться, но вышла лишь кислая гримаса. Он молча вытащил из ящика стола второй пластиковый стакан и до краев наполнил его немецкой водкой из литрового пузыря. Хрустнув лежащим рядом, на газете, маринованным огурцом, компьютерщик с отрешенным видом развалился на стуле и посмотрел на колышущиеся за окном почти уже голые ветки высоченного тополя. Осенний ветер раскачивал освободившееся от пожухлой листвы старое дерево, отчего торчавшие у самого окна сучья то и дело задевали металлический подоконник. От утреннего восторженного настроения Михаила не осталось и следа.
– Что случилось, Мишка? – спросил Денисов, взволнованно доставая сигареты. Максиму пришлось довольно долго ждать, прежде чем Кац отвернулся от окна и обратил на него внимание.
– Милославский, сволочь, ушел!.. – сообщил Миша таким печальным голосом, словно от него сбежала любимая жена.
– Почему ушел? Что случилось? – спросил Максим.
– Да ну его к черту!.. Давай лучше выпьем. – Он посмотрел на друга столь выразительным взглядом, что в нем без труда читалось: «Ну давай выпей, не ломайся, мать твою, ты же видишь, как мне сейчас плохо! Поддержи друга!»
– Я за рулем, – многозначительно намекнул Денисов, скрестив руки перед грудью. Но целиком поглощенный своими тягостными мыслями Кац пропустил его слова мимо ушей. – Да и ты, по-моему, тоже не на метро приехал, – напомнил Макс растекшемуся по стулу приятелю.
– Ну и что?! А если мне хреново?! А если на душе, блин, кошки скребут, что тогда?!
Подвинув к Максиму стакан с водкой, Миша налил немного и себе, но пить не стал; он вертел стакан в руках, наблюдая, как жидкость плещется на донышке, стекая по ребристым пластмассовым стенкам.
– Из-за чего расплевались-то? – взглянув на большой пустой стол Стаса, на котором еще недавно стояли компьютер с клавиатурой и принтер со сканером, поинтересовался Денисов. Он обратил внимание, что из офиса исчез даже телевизор, стоявший в углу комнаты, на лакированной деревянной подставке под орех.
– Сегодня днем завалился Бармаш, со своим хмырем Седым! – наконец, сквозь зубы, прошипел Кац. – Это «крыша» моя. Я же тебе рассказывал… Надо было дать денег за прошлый месяц, – едко усмехнувшись, уточнил он, неприязненным резким жестом отодвигая от ce6я стакан с водкой. – Я, как положено, отстегнул. На хрена мне лишний геморрой, блин!.. А тут встает этот хренов качок Милославский и борзо так заявляет, чтобы Бармаш полученные от меня баксы аккуратно, с извинениями положил к нему на стол и что, если он или его бритые дружки еще хотя бы раз сунут свои поганые прыщавые рожи дальше этого порога, инвалидность им обеспечена. Ты представляешь, едрена вошь?! Я как подумал, что Пегас об этом выступлении узнает, чуть в штаны не наложил!
– А кто такой Пегас? – спокойно спросил Денисов.
Кац отрешенно уставился на него.
– Ну ты, брат, даешь! – возмутился он. – Ты, коренной питерский абориген, и не знаешь, кто такой Пегас?! Повезло же тебе!
Макс молчал, выжидательно глядя на друга. Тот вздохнул и ответил ему укоризненным взглядом.
– Специально для жителей Камчатки и Крайнего Севера уточняю, – с сарказмом сказал он, – что речь идет не о сигаретах. Господин, в определенных кругах именуемый Пегасом, является преуспевающим коммерсантом, которому принадлежит с десяток солидных фирм, курирующих ряд направлений в питерском бизнесе, в том числе и знакомый тебе магазинчик «Русские деликатесы». По совместительству он является одним из крупнейших бандитских авторитетов нашего замечательного города. Он довольно скромен, его мало кто видел, лишь очень узкий круг приближенных. Это очень серьезный человек, имеет разногласия с органами правопорядка. Быть в немилости у Пегаса чревато преждевременной кончиной не только для таких мошек, как мы, но и для птиц куда более высокого полета. Вопросы есть?
– Какие уж здесь вопросы, – пробормотал Максим. – Все ясно, как белые ночи. Значит, твоя контора снабжает именно этого «честного» бизнесмена ежемесячными «профсоюзными» взносами?
– Увы! Мой папа всего лишь фотограф и не работает в Большом доме на Литейном проспекте. И фамилия его не Кирилленко, – с обреченностью ответил Миша.
