Засада
— У нас есть его адрес! Нужно устроить засаду, — предложила Лана.
— Уже предусмотрено, — ответил Алтаец.
Раздолбанная красная «восьмерка» с «левыми» госномерами и дежурившими в ней двумя вооруженными боевиками вот уже пятые сутки стояла у бетонного скелета-новостройки в дальнем углу двора, высунув зубилообразный капот из-за забора, не трогаясь с места и лишь периодически запуская и прогревая двигатель.
Двадцать четыре часа за подъездом высотного дома на Морской набережной, в котором находилась засвеченная биксой-курьершей квартира, велось наблюдение в бинокль.
Без внимания не оставался ни один из входящих и выходящих из подъезда мужчин, большинство из которых к исходу третьего дня молчаливые широкоплечие парни из «черной пятерки» Алтайца успели уже запомнить в лицо.
Каждые восемь часов приезжала смена. Время от времени один из двух боевиков выходил размять затекшее от длительного неподвижного сидения в машине тело и пройти десяток-другой метров по территории стройплощадки, на которой, к удобству следопытов, почему-то совершенно не велись работы.
На сей раз была очередь Пики и Слона — двух совершенно не похожих на классических бандитов, стильно одетых двадцатичетырехлетних парней, которых случайный прохожий мог вполне принять за студентов-выпускников. Однако если бы тот же самый прохожий знал, сколько на счету этих добродушных и интеллигентных на вид молодчиков висит застреленных в разборках и замученных под пытками мертвяков, то от греха подальше обходил бы проклятую «восьмерку» с ее пассажирами метров за триста, и то — по возможности — в бронежилете!
Когда милые ребятки с ангельскими лицами сменили на точке наблюдения отсидевших свою смену Костыля и Орла, часы на панели показывали начало первого ночи. На улице стояла мерзкая и слякотная погода, с не прекращающим стучать по лужам холодным ливнем и порывистым ветром, заунывно свистящим между погруженными во мрак домами-призраками и норовящим сбить с ног зазевавшегося лоха. Словом, наступила традиционная питерская погодка, когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит, а спокойно позволит ей писать на ступеньки подъезда, рядом с дверью сварливых алкашей-соседей…
Удобно устроившись на нагретом задницей предшественника водительском сиденье, Слон закурил сигарету, включил радио и, бросив телефон в карман двери, блаженно откинулся на спинку, заложив ладони под голову.
— Слышь, Пика, как думаешь, сколько мы здесь будем торчать? Пацаны уже бузят — дескать, если бы козел кайманский сшивался именно на этой самой хате, то уже давно бы нарисовало» и был завален.
— Хрен его знает, — равнодушно бросил Пика, крепче прижимая к глазам тяжелый армейский бинокль и с интересом разглядывая светящееся окно на первом этаже, где между неплотно сдвинутых красных штор вдруг промелькнуло что-то очень напоминающее обнаженную женскую фигуру с болтающимися грудями весьма приличных размеров. — Алтайцу виднее — сколько скажет, столько и будем. Наше дело — сторона…
— Ага, только случись что, мочить клиента придется не ему, а нам! — заметил Слон, похлопав себя по поясу, где был спрятан затолканный за широкий райфловский ремень «Макаров» с полной обоймой «желудей». — Чего ты так вылупился, манду в окне увидел, что ли?!
— Представь себе, именно ее, отозвался Пика, наводя резкость. — Ну ни хера себе — картина Репина! Порнуху они там, что ли, снимают?!
— Хватит пургу гнать! — недоверчиво сказал Слон, полуобернувшись, а потом все-таки не сдержался и с интересом проследил взглядом за траекторией, по которой был направлен бинокль напарника. — Вон то окно, с красными шторами? — уточнил он, заметив мелькнувший в спальне силуэт.
Похоже, там действительно происходило нечто занимательное, способное хоть на время скрасить унылое торчание в машине на продуваемом всеми ветрами, захламленном пустыре возле стройки.
— Оно, родимое! — Рожа братка расползлась в довольной улыбке, жующая резинку челюсть заработала активнее, из груди послышалось довольное Урчание. — Это же надо, как он ей впендюривает! Я балдею, в натуре!
— Ладно, поглазел сам, дай другому! — засуетился в предвкушении просмотра взаправдашней эротики Слон, потянувшись к биноклю с твердым намерением отобрать его у ржущего во все горло напарника.
— Отвали, — бойко отпихиваясь локтем, рявкнул Пика. — Сейчас сам потащусь, а потом тебе дам. Мама дорогая, чего вытворяют! — не выпуская из рук мощную оптику, веселился браток.
— Все, бля, достал уже! — взревел от злости Слон, по внешнему виду покрасневшего лицом подельника понимая, что вероломно лишается удовольствия созерцать нечто обалденное, и снова пытаясь выцарапать у Пики бинокль.
Схватив за одну трубу, он что есть силы рванул армейскую оптику на себя, чем привел кореша в дикое недовольство.
— Ты, блин, не мешай, там уже кончают! — отбивался из последних сил Пика.
Но фокус тем временем сбился, изображение перед глазами сместилось, вильнув в сторону подъезда, и на мгновение выхватило из темноты перед входной дверью высокого мужчину в кожаной куртке-выворотке, выбрасывающего окурок сигареты в подвешенный на стене пластиковый мусорник. Похоже, он не слишком твердо держался на ногах — его то и дело качало то в одну, то в другую сторону, и явно не от ветра.
— Стой… Погоди!.. Да не дергай ты бинокль, придурок! — сильно толкнув Слона в плечо, зашипел Пика, мгновенно перестав улыбаться и напряженно вглядываясь в силуэт полуночного ходока. — Кажется, мы все-таки дождались…
Точно, это Кай!
— О чем ты говоришь? — перестав вожделеть бинокль, слегка озадаченно пробормотал Слон. -А ты не ошибся, братэлла? Может, у тебя от сильного напряга глюки начались?
— Не звезди, говорю, — решительным тоном отверг всякие сомнения старший в паре Пика. — Хватит, на сегодня порнуха отменяется. — Отдав бинокль Слону и вытащив мобильный телефон, он торопливо набрал номер Алтайца и, дождавшись соединения, сообщил:
— Курочка в гнезде, босс! Кай только что вошел в подъезд!.. Нет, что ты, никакой ошибки быть не может. Что мы, слепые? Точно говорю, он… Хорошо, понял, начинаем… А вы давайте быстрее…
Ворон
— Когда милиция найдет мерзавца Иванъко, — сказал Ворон, — я уверен, что они не будут вдаваться в подробности, кто его навестил последним.
— Я все понял, сынок, — ответил Борисов. — Так мы и поступим.
К опечатанному прокуратурой офису фонда «Наследие», расположенному на первом этаже огороженного низким кованым забором дореволюционного двухэтажного здания. Ворон подъехал ночью.
Оставив машину с тыльной стороны от центрального входа, на пустующей в этот час служебной стоянке, он покинул «восьмерку». Выволок с заднего сиденья трясущегося от страха мошенника, рот которого во избежание недоразумений был снова заткнут кляпом, а руки, как и сутки назад, скованы браслетами, и буквально втащил его, упирающегося и едва передвигающего ногами, в открытую металлическую дверь полуподвала.
