— Без проблем, — с готовностью ответила Ирина, протягивая телефон «эрикссон» в янтарном, под дерево, корпусе.
Ворон взял мобильник, чувствуя, как сильнее забилось его сердце.
Всего несколько слов, и его вытащат отсюда сегодня же!
Алтаец
— Слышь, Клоп! — обратился к боевику Бронский. — В лодке лежит якорь с веревкой. Привяжи его к здоровой ноге гражданина Молодцова.
Клоп выволок из лодки похожий на коричневого краба старый якорь и, трижды обмотав привязанную к нему капроновую веревку вокруг ноги мента, затянул прочный морской узел.
— Замечательно, — кивнул Алтаец.
Вскинув пистолет и направив его в нижнюю часть лодки, он несколько раз нажал на курок. В борту, ниже предполагаемой ватерлинии, образовался ряд аккуратных, размером с лесной орех отверстий. — Теперь бросайте этого козла в лодку и отпихните ее от берега! Течение здесь быстрое, так что схватит сразу…
Как только водичка заполнит лодку, минуты через три она пойдет ко дну вместе со своим скулящим капитаном. Ну как, мусор, интересную я тебе придумал расплату за понты, как считаешь?..
Не особенно церемонясь, опера зашвырнули на усыпанное ломаным камышом дно слямзенной от пирса яхт-клуб рыбацкой лодки и, успокоив на время сокрушительным ударом пудового кулака в лоб, спихнули в воду.
Один сильный толчок в корму — и бурное течение Невы подхватило, развернуло, стремительно потянув к Финскому заливу, маленькую неуправляемую лодчонку, внутри которой с простреленным коленом и прикрученным к ноге якорем лежал, постанывая, голый опер Олег Молодцов.
В то время как сквозь отверстия в борту внутрь лодки несколькими тугими струйками, словно в дьявольской ванне джакузи, быстро поступала холодная вода…
Участники расправы кучкой сгрудились на берегу, провожая взглядами уносящуюся вдаль утлую посудину.
— А вдруг он выплывет? — зевая, предположил Скелет и раскурил от золотой зажигалки обожаемый им косячок с травкой.
— Да никуда этот топор не выплывет, хрен ему на лысый череп, — процедил кто-то из борцов. — Аллилуйя, одним словом… Ихтиандр ментовской, бля!..
Ворон
Ирина с готовностью протянула маленький телефон «эрикссон». Ворон взял мобильник, чувствуя, как сильнее забилось его сердце. Всего несколько слов, и его вытащат отсюда сегодня же!
В этот момент дверь открылась, и на пороге палаты возник задумчивый Логинов. Ворон, закрытый от капитана сидящей возле кровати девушкой, положил трубку ей на колени.
— Я слышал, твоя версия подтвердилась, капитан? Поздравляю! — произнес он, протянув руку. Костя покосился на Сосновскую, сделал неопределенный жест и, чуть помедлив, стиснул ладонь лежащего на кровати пациента.
— Признаться, даже не представляю, что нужно говорить в таких случаях, — глядя Ворону прямо в глаза, произнес капитан. — Наверное, просто спасибо за все. Сан Саныч. И, если хочешь, в качестве хилой компенсации за помощь в розыске мой шеф решил забыть о найденной у тебя гранате. Только вот несправедливо обиженным азерам семь кусков «зелени» за разбитый киоск придется отстегнуть, иначе подадут в суд. А в целом никакого разбора полетов не будет, поправляйся и можешь возвращаться назад в столицу. Дело, можно сказать, закрыто по причине физического отсутствия подозреваемого. Все изъятые вещи и документы, включая чек, я верну лично, согласно описи. Тачка на штрафной стоянке, но я бы на твоем месте поберег свои нервы. Куча покореженного металла и вымазанный в крови салон — зрелище не слишком симпатичное. Впрочем, так же, как и одежда…
Нож маньяка, извини, отдать не могу — вещественное доказательство!
— Насколько я понимаю, капитан, подозрения непонятно в чем с меня уже сняты и формально я свободен?
— Как птица, — кивнул Костя. — И, если тебе интересно, ребят из ОМОНа за дверями уже нет. — Он взглянул на часы, вытащил из пиджака визитную карточку и положил ее на подставку. — Как только врачи разрешат путешествовать на своих двоих в вертикальном положении и появится желание принять под закусочку двести грамм хорошего коньячка, милости прошу к нашему шалашу. Номер здесь указан и рабочий, и мобильный. Звони, если понадоблюсь.
— Я заберу все вещи завтра утром, если не возражаешь, — тихо произнес Ворон, сжимая жилистую, сухую ладонь капитана.
— Завтра так завтра, — пожал плечами слегка удивленный Костя. — Сам я буду занят, так что пришлю коллегу, с ним и разберетесь. Он в курсе.
Алтаец
— Да никуда этот топор не выплывет, хрен ему на лысый череп, — процедил кто-то из борцов. — Аллилуйя, одним словом… Ихтиандр ментовской, бля!..
Где-то далеко от берега, почти на фарватере Невы, повис дикий, отчаянный крик. А потом снова Наступила тишина. То, что лодка затонула, видели четыре пары глаз, напряженно вглядывающихся в сверкающую отраженными с того берега огнями темную поверхность реки.
Погрузившись в джип и «ягуар», братва покинула окраину парка.
Алтаец и Скелет ехали впереди. Сзади, на расстоянии двух корпусов, шел «мере» с боевиками.
— Ну вот, с щенками покончили, пора приниматься за хищников, — сухо и спокойно произнес Алтаец, поглядев на мерцающие тусклым оранжевым светом часы лимузина. В его руке как-то незаметно появился мобильник.
— Все, как договаривались? — уточнил сидящий за рулем Скелет, прекрасно понимая, о чем идет речь.
Вместо ответа авторитет молча кивнул. Набрав нужный номер, он прижал трубку к уху и стал ждать соединения.
…Алтаец изменил свою точку зрения о Вороне — перестал считать его ментовско-журналистским мифом.
И сегодняшней ночью должно случиться то, что положит конец легенде о неуловимом благородном киллере, избравшем своей миссией ликвидацию криминальных авторитетов…
Ворон
— Я заберу свои вещи завтра утром, — тихо произнес Ворон, пожимая крепкую ладонь капитана.
Основное занятие любого более-менее серьезного пациента, вынужденного, лежа на казенной кровати, протирать больничную пижаму, как известно, сон. И Ворон в этом плане тоже не являлся исключением. Тем более что полученная им рана, которая, хоть и затягивалась на удивление быстро и уже почти не тревожила, все-таки еще не позволяла вставать с постели без риска расхождения наложенных хирургом швов. А окружающая его тишина и полное отсутствие каких-либо банальных занятий вроде просмотра телевизора или чтения газет также располагали именно ко сну…
После ухода опера, чей визит принес изнывающему от неопределенности Ворону утраченную было свободу, он еще некоторое время предавался размышлениям о неожиданном подарке фортуны. А потом, когда настало время обеда, в очередной раз отказался от предложенной ему молоденькой сестричкой больничной пайки и с удовольствием принялся за принесенные дочкой финансиста сочные фрукты.
