Мы постарались изо всех сил. Дверца не открылась, зато…
«Запорожец» сдвинулся с места. Раздался визг.
– Мы наехали на Хуча! – завопила Маня и, шлепнувшись на
живот прямо в февральскую грязь, заглянула под днище машины: – Ой, миленький,
не плачь! Да сделайте что-нибудь!
– Здрассти, – сказал Дима.
Я чуть не треснула парня.
– Надо поднять «Запорожец», – предложил прораб, – он легкий,
у моего деда такой был. Когда дедушка застревал в грязи, мы вдвоем легко машину
перетаскивали, а мне тогда лет девятнадцать было.
Все вцепились в «Запорожец» и с огромным трудом переставили
его на прежнее место.
– Тяжелый какой, – вздохнул Женька.
– Может, бронированный, – на полном серьезе заявил Дима, –
дедушкин-то одним пальцем сдвигался, а этот каменный. А почему он черного
цвета?
– Хватит нести вздор, – рявкнул Дегтярев, – нормальная
машина, просто в ней пит и ротвейлер сидят, один шестьдесят, другой восемьдесят
кило весят.
– Мусечка, – заорала Маня, – ты посмотри на Хучика!!!
Я повернула голову и поперхнулась. Несчастный мопс походил
на больного лишаем. Еще днем у него была красивая, гладкая, короткошерстная
«шубка» светло-бежевого цвета. Сейчас же жирное тельце покрывали проплешины, в
них виднелась белая кожа.
– Он заболел! – испугалась я. – Чем? Так сразу!
– Гипс слетел, – сказал Женька, – знаешь, как женщины волосы
на ногах удаляют? Намажут чем-нибудь липким, например воском, и ждут, пока
застынет, потом как рванут – и все! Ножки гладенькие. Вот у Хуча неполная
эпиляция и вышла!
– Боюсь, завтра на выставке он произведет улетное
впечатление, – протянула Зайка.
– А все ты! – налетела на Диму Маня.
– Я что, я ничего, – испугался тот, – он сам в гипс полез.
Маруська набрала побольше воздуха, явно желая объяснить
прорабу все, что она о нем думает, да так и застыла, потому что из двери
понесся жуткий, заунывный звук. Ни одно живое существо не способно издать
такой.
Хучик, плакавший у Маши на руках, замолчал. Зайка
побледнела:
– Это что?
– Не знаю, – испуганно пробормотал Дегтярев, обернувшись ко
мне, – твои штучки?
Ну вот, чуть что – сразу обвиняют меня! Я уже хотела
возмутиться, но тут на крыльце появился Генри, в красивых штанах, с палкой и
ноутбуком. Во рту у мужика торчало нечто, напоминающее дудку. Орнитолог надул
щеки, и раздался вой.
– Немедленно прекрати! – заорала потерявшая все воспитание
Зайка. – Это что за музыка? С ума сойти!
– Гуся подманиваю, – пояснил Генри, – эта штука имитирует
звук, который издает самка, готовая к спариванию. Мужская особь слышит и спешит
на зов.
И он снова задудел. Дегтярев зажал уши руками.
– Если бы я родился гусем, ни за какие коврижки не помчался
бы к бабе, воющей, словно земснаряд. Лучше помогите нам машину открыть!
Возле «Запорожца» вновь выстроилась цепь. Но я решила на
этот раз не принимать участия в забаве и отошла в сторону. Голова кружилась,
меня слегка подташнивало, и очень хотелось спать, ну отчего в нашем доме вечно
происходят идиотские события? В соседних коттеджах мирно пьют чай и смотрят
телик, а у нас во дворе группа людей пытается под звуки дудки, на которой
играет определенно сумасшедший орнитолог, вскрыть «Запорожец» иссиня-черного
цвета, внутри которого мечутся два здоровенных пса… Просто пьеса абсурда!
– Что случилось? – крикнул Кеша, высовываясь из окна. – Чего
не идете чай пить? Все на «запор» любуетесь? Конечно, хорошая вещь, но ведь не
Джоконда!
– Дверца не открывается, – пояснила я, – а в салоне Снап и
Бандюша остались.
Через секунду Кеша вышел во двор, ловко отодвинул всех от
«Запорожца», сделал какое-то неуловимое движение рукой, и пит с ротвейлером
радостно заскакали вокруг меня.
– Это как? – удивился полковник. – Мы дергали, дергали…
Аркадий тяжело вздохнул:
– Не надо ничего дергать, вот тут кнопочка, нажал – и
готово. Ты бы, прежде чем машину покупать, хоть поинтересовался, как внутрь
попасть. Ладно, пошли пить чай.
Все цепочкой потянулись в дом.
– Одно не пойму, – неожиданно заявил Дима, – отчего он все-таки
черный?
Дегтярев стал одного цвета с кетчупом, но ничего не сказал.
Глава 11
Майя Хвостова оказалась молоденькой девушкой, с виду почти
как Маня. Но в отличие от крепкой Маруськи она выглядела почти бестелесной.
Неправдоподобно тонкая талия, плечики, сильно смахивающие на вешалку,
тонюсенькая шейка, кукольные ручки и ножки.
– Посмотрите журналы или так объясните, что хотите? –
вежливо улыбнулась она.
Я села в услужливо пододвинутое кресло и решила сразу же
приступить к делу.
– Вас очень хвалил мой близкий приятель, говорил, что вы
делаете изумительные шляпы…
– Кто, если не секрет? – продолжала улыбаться шляпница.
– Олег Гладышев.
В лице Хвостовой не дрогнул ни один мускул.
– Да, мы работали одно время вместе у Гарика Сизова.
– Олега так и не нашли, – вздохнула я, – не знаете, что с
ним случилось?
Майя пожала плечами:
– Увы, мы поддерживали только рабочие отношения, впрочем,
встречались нечасто. Олег ставил дефиле, а мое дело – шляпы. Вот, смотрите,
здесь новые весенние коллекции.
С абсолютно спокойным лицом мастерица пододвинула ко мне
толстый журнал. Она явно давала понять, что не намерена обсуждать исчезновение
Гладышева. Но я собиралась вытряхнуть из нее все, что она знает, поэтому
решительно отложила каталог и заявила:
– У меня другие сведения!
– Если вы принесли свой журнал, то показывайте, –
прикинулась дурой Майя, – я могу сделать любую модель.
– Речь не о шляпе!
– А о чем? – довольно искренне удивилась она и уставилась
мне прямо в лицо.
Ее глаза, большие, голубые, прозрачные, казались совершенно
безмятежными, но отчего-то мое сердце быстро-быстро забилось, и в душе
появилась уверенность: Майя что-то знает об Олеге.
