– Да не пил Колька! – воскликнула Вера. – Дураком был,
неудачником, но не алкоголиком. Ни за что бы не пошел на стройку водку жрать.
Зачем ему? Домой спокойно мог принести, великолепно знал, никто ругаться не
станет. И знаете что еще?
– Ну? – насторожилась я.
– Стройка, на которой Колю нашли, находится в двух шагах от
дома, где живет Милена! – выкрикнула Вера. – Гриднев переулок, семь.
– А вы откуда знаете?
Вера всплеснула руками:
– Так ведь только что я рассказывала вам, как ходила к этой
дряни, просила Кольке продукты носить.
– Но это же было много лет назад? – удивилась я. – Милена
сто раз переехать могла.
– Там она, в сорок шестой квартире, – прошептала Вера, –
сердцем чувствую, там!
Глава 23
Я села в «Пежо» и вытащила атлас. Ну-ка, где этот Гриднев
переулок? Иногда люди, будучи уверены в чем-то, фатально ошибаются. Так
произошло и с Верой. Во-первых, она полагала, что речь идет о полумиллионе
российских рублей, сумма огромная, фантастическая для женщины, которая
зарабатывает меньше двух тысяч рублей в месяц. Да Вере надо трудиться более
двадцати лет, не пить, не есть, не одеваться, не платить за квартиру, только
тогда она соберет такую сумму. Интересно, что бы она почувствовала, узнай
правду про доллары? Во-вторых, Вера наивно полагала, что тридцать первое
декабря святой день, в который невозможно совершить преступление, но именно его
выбрали Милена и Николай, чтобы напасть на Олега. Скорей всего, Вера ошибается
и в третий раз: Милена наверняка уже давным-давно переехала из Гриднева
переулка. Но проверить все же надо. Девица – единственная ниточка, потянув за
которую можно отыскать Олега. Неужели они убили Гладышева? Но кто же тогда
прислал Ленке деньги? И потом, как страшно все складывается! Федор Мыльников
выпил фальшивой водки и отправился к праотцам. Проходит совсем немного времени,
и под Николаем Маховым подламывается доска. Конечно, всякое происходит в жизни,
но что-то мешало мне поверить в случайный ход событий.
Тягостные раздумья прервал телефонный звонок, я поднесла
трубку к уху.
– Дашка, – раздался высокий голос Кати Когтевой, – ну и
дела!
Я сжалась. Сейчас моя давняя подруга Катюха сделает из меня
котлетку в сухарях. Впрочем, нет, учитывая некоторые особенности моей костлявой
фигуры, это скорее будет шашлык на ребрах.
– Что у тебя случилось? – безнадежно спросила я.
– Нет, лучше ответь, что у тебя случилось!
Я быстро рассказала про Генку и добавила:
– Вот попросила Кирюшку, чтобы он придумал, как временно
удалить Маньку из Ложкина. Не хочу лишних разговоров между ней и Генкой.
– Знаешь, что Кирка удумал? – закричала Катька. – Щенка
принес!
– Да ну! – фальшиво изумилась я. – Хорошенького?
– Симпатичненький, – сбавила тон Катюха, – крохотный совсем,
ушки лопухами… Но он все время писает! Повсюду налил. Напрудит, влезет лапами и
шагает дальше. Я уже восьмой раз полы мою.
– Извини, – пробормотала я, – с другой стороны, ты и так без
конца паркет драишь, теперь хоть есть достойный повод.
– Знаешь ведь, – вздохнула она, – что я не способна на тебя
разозлиться, вот и пользуешься этим. Ладно, пусть Маня у нас поживет, пока
Генка не уедет. Но потом очень тебя прошу, пристрой несчастное животное в
хорошие руки. Месяц я способна потерпеть, но не больше, уж извини!
– Конечно, – обрадованно закричала я, – естественно, подыщу
щеночку достойную семью, а если никого не найду, заберу себе.
– Ты сумасшедшая, – заключила подруга, – просто
неисправимая. Куда тебе еще щеночка? И так свора по дому носится, как еще ваша
Ирка не сбежала, она небось и спит с тряпкой!
Я отложила телефон на сиденье и завела мотор. Ну-ну,
посмотрим, что Катюха скажет через неделю! Есть у меня знакомая семья
Федуловых. Папа, мама и дочка на выданье. Девице стукнуло двадцать восемь, а
женихов на горизонте не было. Родители, естественно, волновались. Кому охота,
чтобы дочь в старых девах осталась? Отец особенно переживал, он даже перестал
орать на девку, если та задерживалась где-нибудь до полуночи.
– И ты ее не ругай, – велел он матери, – может, найдет
кавалера.
Одним словом, вопрос о замужестве Танечки стоял на повестке
дня очень остро. Представьте себе радость отца, когда он где-то около
одиннадцати вечера услышал из прихожей веселый голос дочки:
– Мамочка, познакомься, это Эдик!
«Слава тебе, господи!» – подумал папенька и кинулся одеваться.
Нацепил белую рубашку, галстук, парадный костюм, на всякий случай сбрил слегка
отросшую щетину электрической бритвой, облился одеколоном, схватил из бара
бутылочку коньяка и ринулся на кухню, знакомиться с женихом.
Когда он при полном параде, распространяя благоухание,
ворвался в тесно заставленную десятиметровку, никаких мужчин за столом не
оказалось. Жена и дочь мирно пили чай, на столе, возле сахарницы, отчего-то
лежала серая мохеровая шапка.
Удивленный глава семьи оглядел женщин и спросил:
– Жених-то где?
– Какой? – в свою очередь, изумилась Таня.
– Такой, – повысил голос папенька, – которого ты привела,
Эдик!
Таня рассмеялась, схватила шапку и потрясла перед носом
отца:
– Вот, знакомься, это Эдик, теперь с нами жить будет!
Папаша разинул рот. Никак не желавшая выходить замуж дочка
держала в руках… котенка.
Разразился дикий скандал, в процессе которого Эдика пять раз
вышвыривали на лестничную клетку и столько же возвращали назад.
– Выбирайте, или я, или кот, – в конце концов заявил
разъяренный папа.
Он-то полагал, что жена и дочь одумаются, но они, неожиданно
проявив единодушие, воскликнули:
– Жалко маленького, замерзнет!
Через неделю ситуация устаканилась, Эдик теперь спит у отца
на подушке, а в шесть утра начинает недовольно мяукать, и мужик рысью несется
на кухню, чтобы покормить вконец разбалованное животное. К слову сказать, Таня
вышла замуж, но зять тестю не пришелся по душе.
– Эдик намного лучше этого идиота, – сказал мне один раз он,
потом со вздохом добавил: – Эх, жаль, в баню со мной пойти не может и пиво не
пьет, а во всем остальном золотой кот!
