И я понимаю, что он воспринимает меня как недавнюю знакомую,
а не как Дашку Васильеву, с которой прошло его детство.
Полмиллиона долларов вернулись к Сизову, но тот не слишком
рад, потому что начались проблемы с налоговой инспекцией.
Алешу мы отправили во Францию, к нашим друзьям Анри и
Мари-Роз Гранж. У них есть все, даже замок на Луаре, но вот детей господь не
послал. Проблем с выездом у мальчика не было. Гладышев подписал все нужные
бумаги, и Мари-Роз увезла ребенка. Гранжи не могут его пока усыновить, но Лена,
скорей всего, долгие годы проведет на зоне, а Олег относится к малышу
прохладно, поэтому Алеше лучше будет у Гранжей. Я не знаю, как сложится его
дальнейшая судьба, и, честно говоря, не хочу ничего загадывать.
Генка уехал в Америку, мы не стали поднимать шум из-за
денег, просто вернули двести тысяч в банк. Бедный Генри еще довольно долго
бегал по дому, тряся ноутбуком и спотыкаясь о кучи мусора. Кульминация
наступила в начале марта.
Утром я, Зайка, Кеша, Дегтярев и орнитолог пили на кухне
чай. Столовая и гостиная до сих пор были в руинах, Генри мрачно болтал ложкой в
чашке, вид у него был настолько несчастный, что мне стало жаль бедного ученого.
Вот дурачок, ясно же, что никакого оранжевого гуся тут нет! Надо постараться
осторожно внедрить в его сознание эту мысль и отправить мужика домой. Честно
говоря, «птицевед» надоел всем до зубной боли.
Не успела я сконцентрироваться на этой разумной мысли, как
из коридора послышалось:
– Га-га-га…
Генри подскочил и опрокинул хлебницу.
Дверь на кухню отворилась, и появился… огромный, важный,
невероятно толстый гусь с оперением пронзительно апельсинового цвета. За ним
шла улыбающаяся Машка.
– Это кто? – попятился Генри.
Я чуть не свалилась со стула. Бог мой, птичка существует на
самом деле! А какая здоровенная! Где же она пряталась до сих пор? Точно не в
доме, подобного монстра трудно не заметить.
– Блин, – подскочил Кешка.
– Ох и ни фига себе, – по-детски разинул рот Дегтярев.
– Мама, – взвизгнула Зайка, – я его боюсь, он кусается!
– Гуси щиплются, – поправила Маня.
– От этого мне не легче, – скороговоркой произнесла Зайка и
быстренько спряталась за мою спину, – защипать можно и до смерти.
– Не, он мирный, – засмеялась Маня.
– Это кто? – недоумевал Генри.
– Как кто? – начала злиться Машка. – Не видишь разве?
Оранжевый гусь, оранжевее не бывает. Забирай его в свой Юм.
– Но это не он! – завопил Генри. – У оранжевого гуся серое
оперение.
Маня выпучила глаза:
– Ты не путаешь? Оранжевый гусь серый? Ну не бред ли? Отчего
же его зовут оранжевым?
– Из-за клюва, – пояснил орнитолог, разглядывая гигантское
водоплавающее, нагло расхаживающее по кухне, – он у него цвета апельсина. А это
самый обычный гусак, вот только отчего у него перья такие? Ну скажите мне,
отчего?
Качая головой, он принялся изучать птичку. Зайка, Кеша и
Дегтярев молча следили за Генри. Я же пригляделась к Мане, заметила на ее руках
странные желтые пятна… Значит…
– Это что? – вдруг завопил Генри. – Что?!!
Не успели мы вздрогнуть, как сумасшедший орнитолог встал на
четвереньки и, схватив Маню за щиколотку, поднял ее правую ногу верх. Чтобы не
упасть, она уцепилась за буфет. Я испугалась. Очевидно, появление странного
водоплавающего добило ученого, и он совсем съехал с катушек.
– Это что?!! – вопил Генри, пытаясь сорвать с Машкиной ноги
надетый на щиколотку оригинальный ярко-желтый браслет. – Что?!!
– Украшение такое, – пискнула Маня, – для красоты.
– Где взяла?
– Аля Вронская подарила. Она его мне в Париже отдала, ее
папа там…
– А у нее откуда?
– Из Египта привезли, мне в подарок. Да что случилось?
– Немедленно, слышишь, сейчас же отведи меня к этой Але, –
завизжал Генри, – сию минуту, бегом…
– Может, объяснишь нам, в чем дело? – осторожно
поинтересовался Кеша.
Генри, красный и потный, воскликнул:
– Знаете, что у нее на ноге?
– Браслет, – хором ответили мы.
– Нет!!! – заорал орнитолог, багровея. – Нет!!! Это
радиомаяк оранжевого гуся, сигнал от которого поступает на мой ноутбук.
Я прикусила нижнюю губу. Так вот почему гусак совершал
перелеты из Египта в Париж, потом в Москву, затем поселился в Ложкине и мотался
в Дегтярный переулок. Там расположена школа, куда ходит Маруська.
Через час мы знали все. Отец Али Вронской, заядлый охотник,
купил тур на сафари и случайно подстрелил оранжевого гуся. Трофей был доставлен
в гостиницу, Але отдали симпатичный браслетик, невесть зачем охватывающий
жирную шею птицы. Алечка подарила сувенир Мане, а та, недолго думая, нацепила
украшение себе на ногу, страшно обрадовавшись презенту. Браслет выглядел очень
оригинально, ярко-желтый, блестящий, из непонятного материала, к тому же в
сумерках он начинал светиться, одним словом, классный прибамбас, как раз во
вкусе подростков, ни у кого в школе не было подобного.
Когда Генри, в которого Аркадий влил полбутылки коньяка,
пошел в спальню, я тихо спросила у Маруси:
– Чем ты гуся выкрасила? И где его взяла?
Девочка горестно вздохнула:
– На рынке, на Птичке. Кто же знал, что оранжевый гусь на
самом деле серый? Мы с Кирюшкой все утро его обрабатывали, купили краску для
волос, цвет «яркий апельсин». Ванну тете Кате испачкали, Кирюха сейчас ее
отмывает! Думала, Генри увидит гуся, обрадуется и уедет домой. Знаешь, как гусь
орал, когда мы его красили! И в такси по дороге в Ложкино так шипел, что
водитель с меня двойную плату взял.
Я посмотрела на мирно сидящую у посудомойки жирную птичку.
Да уж, настрадалась бедная, и что с ней делать дальше? Ох, представляю, что мне
скажет Катюша Когтева! Сначала Кирюшка приволок щенка с помойки, потом дети
изуродовали краской ванну…
Не успела я сообразить, что же сказать Катьке, как раздался
звонок. Я схватила трубку:
– Немедленно приезжай ко мне, – заорала Когтева, – сию
секунду! Срочно!!!
