– Я не играю втемную со своими, Леон, – шумно вздохнул вор. – Вы… ты и Ярослав, должны знать мой пиковый расклад, перед тем как согласиться принять от меня помощь. Я обещал, что подсоблю мальчонке с чистой ксивой, и я это сделаю. Гражданин начальник гатчинский у меня с руки ест. Так что накладки не будет. Но вы должны понимать: если я отдам фотографии сегодня, в пятницу вечером, то вряд ли он успеет нарисовать документы до послезавтра. В выходные паспортный отдел закрыт. В лучшем случае ксива будет готова в понедельник, к концу дня. Когда сходняк уже состоится… Кроме меня, Славе вряд ли кто сможет помочь. Да и ты, Леон, не руби сплеча… У вас обоих есть время подумать, стоит ли со мной связываться. До завтрашнего утра вы мои гости. Надеюсь, уважите старика, переночуете? Мы бы с тобой, брат, еще водочки выпили, о прошлом вспомнили. Да и Слава бы не скучал… Я ведь еще не сказал вам главную новость. Тут ко мне третьего дня племянница приехала из Новгорода. Леночка. Чистый ангел. Дочурка сестры моей двоюродной. Семнадцать лет. Красавица, умница, любо-дорого посмотреть. Собирается в институт в Ленинграде поступать, на врача. Без экзаменов, с отличным аттестатом. Сестра-то моя из простых, замужем за инженером-путейцем, деньгами семья не избалована, вот я и помогаю племяннице, чем могу. Как зачислят – а это наверняка, – так сразу квартиру из двух комнат ей справлю где-нибудь в тихом центре. А пока тут, в хоромах, под моим присмотром живет. Осваивается. После Новгорода сразу в Ленинград, первый раз, хлопотно. А здесь, в Гатчине, в самый раз. Девочка она умная, начитанная. Так что вечерок скоротаете. Верно?
Вор сложил руки на груди и лукаво взглянул на Славу, вопросительно приподняв седую бровь.
– Я не против, – ответил Корсак. – С удовольствием познакомлюсь с Леной.
В груди Славы что-то приятно шевельнулось. С тех пор как он перестал встречаться с внезапно выскочившей замуж и уехавшей из города Викторией Анаденко, лишенной излишнего жеманства и приятной во всех отношениях девушкой с параллельного курса, прошло уже три месяца. Срок приличный. Молодой организм настойчиво требовал разрядки. Впрочем, сегодня, увы, не тот вариант. Любимой племяннице вора очаровашке Леночке всего семнадцать, к тому же девушка – стопроцентная провинциалка, впервые покинувшая родной Новгород. Что ж, хоть так… Общение с юными непорочными созданиями, разговоры на отвлеченные темы тоже имеют свою цену. И позволяют на время забыть о клещами сдавивших со всех сторон жестоких реалиях. Именно этого ему сейчас недостает больше всего. Забыться, отвлечься хоть на один вечер. Без проклятой водки и тем более пожирающего мозги кокаина.
– Вот и славно, – кивнул Ветер. – Сейчас Леночка с одним из моих мальчиков на машине по магазинам поехала. Обновок и книжек купить. Не одну ж ее отпускать, мало ли чего, – нахмурился старик. – Как только вернется, я скажу, чтобы нашла тебя. Уверен – вы подружитесь. Она девочка общительная. А дальше глядите, то ли по парку прогуляться, то ли в четырех стенах о романах графа Толстого или бреднях людоеда Володи Ульянова разговаривать. Ивана с волыной вам на «хвост» сажать, так и быть, не стану. С таким крепким молодцом не страшно даже кровинку родную наедине оставлять. Ладно, сами разберетесь… А мы с Леоном – у меня в комнате, по-стариковски, водочка да воспоминания о бурной молодости. Под огурчик и квашеную капустку с пригорелой черняшкой. А, брат?
– Запросто. Только ты ведь знаешь – я пью редко и мало.
– Знаю, знаю, – отмахнулся Ветер. – Помню Рождество, три года назад.
– Так это когда было, – улыбнулся своим воспоминаниям профессор. – Был повод…
– Короче, решили. – Вор неторопливо поднялся из-за стола. – Мой малец сейчас проводит вас до лучших гостевых комнат. Отдохните пока. А мне нужно с людьми серьезными о делах наших трудных с глазу на глаз покалякать. Давно в общем зале дожидаются. Нельзя обижать. Ну, ступайте с богом. Егор!..
Глава 12
Комнаты, которые отвел им для ночлега Ветер и куда проводил, оставив одних, громила со скуластым лицом принудительно побритого пещерного человека, оказались одинаковыми, как братья-близнецы. Они располагались в противоположном от ресторана «Подкова» крыле гостиницы, под самой крышей. На полу – мягкие ковры. Под потолком – лампа в красном матерчатом абажуре. Вся мебель – огромная кровать с шелковым бельем и ворохом подушек, шкаф со встроенным зеркалом, стол со стульями – из приятно пахнущей смолой и лаком натуральной сосны. На окне – шелковые шторы в сборку. За второй дверью – оформленная под малахит ванная комната с ватерклозетом.
– Хоромы, – высказал свое мнение Слава, после быстрого осмотра апартаментов устало падая на одеяло, движением ног скидывая обувь и вытягиваясь во весь рост. – Вроде «Астории». Я, правда, там ни разу не был, но картинки видел.
Подошвы слегка горели, но оставленные битым стеклом раны уже затянулись и не кровоточили. Травяной бальзам Сомова, приготовленный по старинному восточному рецепту, сделал свое дело. К утру, даст бог, можно будет провести легкую разминку.
– Да, Культпросвет – организация богатая. – Сомов с ухмылкой кивнул на стоящий на столе английский телефонный аппарат. – Даже связь имеется.
– Иваныч? – прикрыв веки, тихо позвал Слава.
– Я за него.
– Скажи, ты… действительно способен остаться с Ветром? Не возвращаться домой и в университет. Исчезнуть. Как я… Пойми меня правильно, я ни о чем тебя не прошу. Это глупо – просить коверкать чужую жизнь только потому, что твоя собственная пошла не так, как ты планировал еще день назад. Ты и без этого сделал для меня больше, чем я мог мечтать. Я просто хочу знать: старик угадал насчет пресловутого голоса крови или лишь выдает желаемое за действительное? Вполне логичное желание – перед схваткой с ворами заполучить еще одного верного человека и отличного бойца.
– Смертника, – вздохнул профессор. – Ветер чересчур заигрался. Полюбил деньги. Подмял под себя почти всю торговлю кокаином в Ленинграде. Начал, на старости лет, нюхать эту дрянь сам… Так, говорит, стоит крепче и дольше. До шлюх он всегда был большой охотник… Как только прольется первая кровь, у него не останется практически никаких шансов выжить, кроме поспешного бегства «во глубину сибирских руд». Не ближе. Воры найдут и порешат. У них телеграф отлажен. И ослиные уши дружков торчат в любой точке России. Скажи, Слава, ты… действительно хочешь, чтобы я остался? – Ботаник внимательно посмотрел на лежащего с закрытыми глазами ученика.
– Даже не знаю, – вздохнул Корсак, из последних сил борющийся со сном. – С одной стороны… Вор прав… Банда – единственное место, где я могу чувствовать себя относительно спокойно. Так что со мной все ясно. Без вариантов… Я только хочу сказать… Мне будет сильно не хватать тебя, сэнсэй. После ареста мамы у меня больше никого не осталось. Только ты.
– Слава, – прошептал Сомов, когда затянувшееся молчание стало уже гнетущим. – Я хоть когда-нибудь лгал тебе? Даже в мелочах?
– Нет. Никогда. Возможно… просто не все договаривал. Как и все время от времени.
– Поэтому я и не хочу начинать лгать сегодня. Ты спросил меня, прав старик насчет голоса крови или нет. Я не знаю, что тебе ответить… Отчасти – да, отчасти – нет. В любом случае я не готов прямо сейчас все взять и изменить. Потому что эта рокировка будет в моей жизни последней. Извини, парень. Но такова правда.
