– Что ж, вы сами приняли решение, Ярослав, – сказал Клименко, когда Охотник уже находился возле двери и коснулся пальцами начищенной до блеска медной ручки. – Надеюсь, вы об этом не пожалеете…
– Это что, угроза?! – Охотник обернулся, приподняв брови. Скулы его задвигались. На виске пульсировала вена.
– Не говорите ерунды, князь. Даже после вашего, обращенного к нам, старым и многое повидавшим людям, столь нравоучительного монолога мы не враги. В этом, начатом с моей подачи, трудном и опасном деле мы с самого начала были, есть и останемся на одной стороне. И наше предложение о содействии в уничтожении псов по-прежнему в силе. Именно поэтому мы никуда не собираемся уезжать. В Рио отправятся только моя жена и дочь. Что же касается казней… Знаете, капитан, мы, люди военные, можем по-разному относиться к допустимости тех или иных форм возмедия. Вам по душе прямолинейный, я бы сказал – сухой и расчетливый подход к выполнению поставленной задачи. Вы идете по пути наименьшего сопротивления. С точки зрения скорости достижения цели и сохранения сил, в том числе душевных, это оправданно… Я же, не скрою, всегда, везде и при любых ситуациях был ярым сторонником именно самых жестких методов, в том числе и показательных казней! Увидеть ужас в глазах врага – это дорогого стоит!.. Уверен, Владимир Николаевич и Илья Борисович со мной согласятся. Так что мы с вами, князь, очень даже едины в своей искренней любви к Отечеству и желании защищать его. Всеми имеющимися силами и средствами. И одно из них – страх, застывший на лице врага. Это все, что я вам хотел сказать, князь Корсак. Желаю удачи. И – храни вас господь…
Клименко поднял руку и торопливо перекрестил Охотника. После чего вновь откинулся на спинку дивана, сложил руки на груди, пыхнул трубкой и закрыл глаза. Два других колчаковца тоже демонстративно не смотрели в сторону застывшего у порога Ярослава. Словно его уже давно след простыл.
– И вас, полковник. Простите, если что не так, – глухо сказал Охотник. Повернувшись, он решительно толкнул дверь гостиной и вышел. Закинул на плечо оставленную в соседней комнате сумку-рюкзак.
На лестнице, ведущей на первый этаж, Ярослав лицом к лицу столкнулся с поднимающейся наверх Анастасией.
– Уже уходите от нас, князь? – мило и, как показалось Охотнику, с нескрываемым сожалением спросила девушка, хлопая длинными ресницами. – Мы думали, вы останетесь до утра. Лус даже приготовила для вас комнату.
– К сожалению, вынужден вас покинуть. До свидания, синьорита.
– Заходите, заходите обязательно! – сказала, чуть помедлив, Настя вдогонку загадочному и такому симпатичному гостю из России. – Я… буду ждать вас.
– Спасибо, – буркнул Ярослав, отводя глаза. – Чуть позже. После вашего возвращения из Рио. Подскажите, как мне выйти из дома? Я шел парадным входом, через фотоателье и похоронную лавку.
– Прямо по коридору дверь в сад. Она всегда открыта. Слава?
– Что?
– Вы правда еще зайдете? – спросила Настя тихо.
– К тебе я обязательно зайду, – пообещал Охотник и, не удержавшись, подмигнул.
– Я буду ждать, – на лице Анастасии тут же засияла смущенная, довольная улыбка.
На улице уже сгущались сумерки, солнце клонилось к закату, но по-прежнему стояла нестерпимая духота. На душе Ярослава было тяжело. Захотелось залить тоску и пустоту в груди водкой или каким-нибудь не менее забористым местным пойлом из тропических плодов. Коей дряни, надо думать, в борделе для истинных арийцев, где ему предстояло провести ночь, хватало с избытком.
Глава 22 Бордель для сверхчеловеков
Отыскать «Чайную розу» Охотнику удалось без труда. От лавки полковника до здешнего публичного дома идти пришлось всего минуты три от силы, в сторону реки. Расположенное на параллельной улице двухэтажное здание белого цвета, с плотно занавешенными окнами, ярко освещенным входом и вычурной медной вывеской-чеканкой, извещавшей – только по-немецки, – что здесь находится увеселительное заведение, своей своеобразной бюргерской архитектурой служило охране рудника напоминанием о побежденном фатерланде. Этакий клочок Европы во глубине бразильских джунглей. Впрочем – так же, как и дом бывшего колчаковца, умышленно выстроенный стариком с неким намеком на особнячки Петергофа. Интересно, немцы знают, что в Лас-Суэртосе есть русский? Наверняка. И плюют на это со всех охранных вышек, стоящих по периметру Вервольфштадта. Какое дело бывшим эсэсовцам до тихого безобидного старика, сбежавшего из России еще тридцать лет назад, время от времени щелкающего древним фотоаппаратом перед лицом очередного клиента, но куда чаще торгующего похоронными принадлежностями. Только вот старичок-то, оказывается, совсем не простой. Прямо как в расхожей поговорке, о чертях и тихом омуте…
Поднявшись на три ступеньки, Ярослав распахнул дверь и вошел внутрь. Не задерживаясь на пороге и не оглядываясь по сторонам, он с видом усталого путешественника, страдающего от лютой жажды и наконец-то добравшегося до цели, пересек не столь уж большой зал, занял свободный столик, смахнул пот с лица и изловчился схватить за руку прошмыгнувшую мимо шоколадную девицу в откровенно развратном наряде и крохотном белом передничке, выдававшем в ней в первую очередь официантку, а уже потом – все остальное.
– Эй, фрау! Куда вы так торопитесь? Не ко мне ли?! – Охотник с самым похотливым видом, на какой только был способен, бесцеремонно провел ладонью по ее округлой, вполне привлекательной, но уже чуть дрябловатой от частого употребления попке.
– Чего изволите, господин? – послушно прощебетала официантка. Она была бразилианкой, метиской, но на языке Канта и Гете говорила весьма бегло. Как, видимо, и все остальные девицы в этом закрытом борделе.
– Пива. Шнапса. Чего-нибудь закусить. И поскорее. Я голоден как волк.
– Сию минуту, господин, – она кивнула и хотела уже смыться, но Ярослав вновь ухватил ее за локоть.
– И вот еще что… Я – торговец, из Швейцарии. Ганс Розенберг. Я здесь впервые. Только утром приехал и завтра отправлюсь в Вервольфштадт. Парень на пристани сказал, что я могу переночевать здесь?
– Конечно. Как пожелаете, господин, – кокетливо улыбнулась официантка. – Будете отдыхать в одиночестве, или хотите чтобы одна из свободных девушек составила вам компанию? Всего сто реалов за ночь.
– Для начала я хочу выпить и отдохнуть с дороги, – ухмыльнувшись и сально огладив взглядом официантку от ног до головы, пробормотал Охотник. – А уже потом отправлюсь баиньки. Скажи, пусть приготовят мне комнату, обязательно с ванной и горячей водой. А по поводу девочек… Ты сама мне нравишься, киска. Как тебя зовут?
– Ева, господин, – сверкнула карими глазками развратница. – Но я еще час буду занята.
– Отлично, малышка, – коротко рассмеялся Ярослав, не прекращая шарить ладонью по теплым и плавным выпуклостям и вогнутостям женского тела. – Часа мне как раз хватит, чтобы выпить и перекусить с дороги. Так придешь? Сюда, за стол?
