На сей раз рассказ Ярослава о встрече с криминальным генералом Питера по прозвищу Святой занял гораздо больше времени, чем история о счастливом знакомстве со Светланой. Когда Охотник закончил, вопросительно взглянув на сенсея, Леонид Иваныч лишь развел руками, помолчал и честно признался:
– Даже не знаю, что тебе на это сказать, Слава. Кроме избитой фразы, что жизнь подчас бывает гораздо невероятней любого вымысла, на ум как-то ничего не приходит. Давай оставим личное, будет еще время, надеюсь. Поговорим о твоей миссии. Которая, согласно полученному мной приказу из Москвы, должна быть однозначно выполнена, в самый кратчайший срок, даже в ущерб тем планам, которые оставались у центра относительно меня. Потому как тайное возмездие приговоренным к смерти нацистам стоит на контроле в самом ЦК. Тебе, конечно, интересно узнать, какого черта я потащился в Бразилию?
– Скорее, речь идет уже не столько об интересе, – улыбнулся Ярослав, – сколько о необходимости. Ведь теперь мы в одном хомуте, Иваныч. Разве не так?
– Согласен, – подтвердил профессор. – Ладно, слушай. Как ты наверняка знаешь, Гитлер и Геббельс, по официальной версии, покончили с собой. Кое-кто из бонз рангом пониже либо застрелился, либо попал в плен, либо добровольно сдался союзникам, пытаясь выторговать жизнь в обмен на информацию. Но – далеко не все… Большая часть влиятельных фигур рейха скрылась, на дожидаясь взятия Берлина, рассеявшись по всему миру. А вместе с ними исчезло и золото партии. Подчистую. Сумма даже по приблизительным подсчетам астрономическая. За ее сохранность отвечал лично партайгеноссе. Бормана до сих пор так и не нашли. Однако, – Сомов сделал многозначительную паузу, – у центра… у моего центра, которому подчинялся я все эти годы, были основания считать, что Мартин жив, что он перебрался в Южную Америку и по-прежнему контролирует огромную часть денег рейха. Активно готовя государственный переворот в одной из не самых крупных стран континента. Потому как против таких государств, как Бразилия и Аргентина и даже Чили, у них кишка тонка. А генерал Шальке, мой хозяин, очень возможно, имеет с партайгеноссе весьма тесную связь.
– Алмазы? – догадался Охотник.
– Они самые, – подтвердил Леонид Иванович. – Я точно знаю, что свободно реализуется лишь малая часть добываемых камней. Примерно семь процентов. Ровно столько, чтобы оплатить текущие расходы рудника. Все остальные алмазы после доставки личным самолетом Шальке в Сан-Паулу, на военный аэродром, перегружаются на другой самолет и тут же исчезают в неизвестном направлении. Куда? Этот вопрос мучил центр. А значит, и меня. До тех пор, пока я не выяснил, что конечным пунктом назначения второго самолета является Аргентина. Точнее, ее столица, Буэнос-Айрес. Около месяца назад я, а со мной еще пятеро охранников, сопровождали генерала и партию камней до аргентинской столицы, где Шальке, прямо на аэродроме, вместе с кейсом сел в поджидавшую его машину. Марки «БМВ». Я лично и еще двое охранников сопровождали генерала от самолета до машины. Всего каких-то десять шагов, но так положено… Когда выскочивший шофер открывал перед Шальке заднюю дверь, я успел разглядеть, кто сидит в «БМВ», ожидая моего хозяина… Догадайся с одного раза – кто?
– Борман, – коротко обронил Охотник.
– Правильно. Это был партайгеноссе. Жив-здоров и, как мне показалось, даже более упитан, чем на снимках времен войны. Генерал отсутствовал часа три. Потом машина привезла его назад на аэродром, уже без кейса, мы сели в самолет и отправились обратно. Сразу же по возвращении в Бразилию я передал эту информацию в центр. По сути моя миссия была успешно завершена. Факт связи подтвердился, круг поиска сузился в несколько раз. Я сделал все, что мог – и даже больше. Но в Москве опять, как прежде, не спешили давать команду к завершению миссии. И вдруг я узнаю, что через два дня прибывает ликвидатор из ГРУ, которому поручено убрать генерала Шальке и доктора Тиллера. А также, что этот приезд никак не связан с добытой мной информацией. Потому как у спецслужб нашей Родины правая рука не знает, что делает левая.
– И каковы твои обязанности в отношении меня?
– Всеобщее содействие. С последующим, наконец-то, возвращением обратно в Союз. Разумеется, раздельно друг от друга. Разными маршрутами.
– Ты доволен? Скоро будешь дома. Увидишь дочь и внука.
– А ты как думаешь?
– Думаю, что доволен, – пожал плечами Охотник. – Борман – вторая фигура рейха – засветился, а это дорогого стоит. Ты – герой. Пора вертеть дырку для ордена. Как думаешь, им уже занимаются?
– Кем? – осклабился Сомов. – Орденом или партайгеноссе?
– Золотом рейха, – вздохнул Ярослав. – Сдается мне, что для центра гитлеровские закрома первичны. Это ж Эльдорадо. Как минимум. Даже добравшись до части золота Бормана, можно отстроить заново полстраны.
– Я не сомневаюсь. Даже если номер машины, на которой приезжал Борман, окажется липовым – сто шансов к одному, что так оно и есть, – его все равно обложат. В Аргентине достаточно наших агентов. Рано или поздно он попадется. Насчет золота – куда сложнее. Придумают что-нибудь. Раз уж ухватили змея за кончик хвоста…
Некоторое время молчали. Сомов курил, думая о чем-то своем. Ярослав поднял руку, сорвал с ветки спелый плод, похожий на яблоко, и с хрустом откусил. Спросил, перехватив взгляд профессора:
– Кстати, Иваныч. Если наши с тобой грозные конторы так отлично конспирируют свои действия даже друг от друга, почему ты не спросил меня, каким образом спецотдел армейской разведки вообще узнал о существовании в дебрях Мату-Гросу алмазного рудника и о твоем личном пристутствии здесь в качестве инструктора? Неужели ты думаешь, что я, именно я, здесь появился случайно?
– Конечно, я так не думаю, – мотнул головой Сомов. – Более того. Я догадываюсь, кто сообщил в Москву о Вервольфштадте. И, видимо, даже прислал кое-какие фотографии. В том числе и мою. Если мне не изменяет память, на снимке, который тебе показали в ГРУ, я стоял на пристани в Сан-Паулу рядышком с симпатичной девушкой…
– Которую зовут Мерседес, – усмехнулся Охотник. – Браво. Браво, Иваныч. Шесть баллов по пятибалльной шкале. А ведь героические колчаковские старички до сих пор наивно считают себя тайными вершителями будущих судеб мира. Или, как минимум, кровавым ночным кошмаром для вздернутых на деревья обитателей Вервольфштадта.
– Если бы на моем месте и на месте лейтенанта Апорта был кто-то другой, – вздохнул Сомов, чуть дернув уголком рта, – то эти трое сумасшедших белогвардейцев уже давно кормили бы пираний. Знаешь, когда я понял, что это их рук дело?
– Когда?
– Все просто на самом деле, – в последний раз затянувшись, Леонид Иванович бросил сигарету на землю и тщательно раздавил окурок сандалией. – Трупы были подвешены на дереве при помощи веревки. В таком крохотном городке, как Лас-Суэртос, есть только одна лавка, торгующая крючками, гвоздями, задвижками, ведрами, веревками и прочей хозяйственной мелочью. В той лавке есть только два вида веревки – тонкая и толстая. Способная выдержать вес взрослого мужчины. Продается она только в мотках, по сто метров. Одной семье для личных нужд мотка хватает очень надолго. Возможно, на годы. Улавливаешь мысль, разведка?
