— Приехали, выходим, — буркнул. Соловей, вылезая первым.
На дверце с моей стороны предусмотрительно были сняты все ручки, так что открыть её можно было только снаружи. Пришлось пропустить вперед Району, а самому выходить последним. Одновременно со мной, не без помощи Альберта, из багажника «мазды» вывалился «извращенец».
— Альберт, Соловей, отведите их в комнату для желанных гостей, — в рифму выдал «главный». — Я схожу к «пастухам», спрошу, как дела. Двигайтесь! — Он подтолкнул Соловья в спину, а сам вышел через открытые ворота, не забыв, однако, при проходе включить с пульта механизм их опускания. Металлическая ширма с равномерным гудением электродвигателей стала закрываться, перекрывая пробивающуюся снаружи полосу света.
— В дверь, вверх по лестнице, на третий этаж, — скомандовал Альберт, для убедительности достав из наплечной кобуры «Макаров» и направив его в мою сторону. — Возьми девочку под ручку, а то ещё споткнётся и упадёт, а у нас докторов здесь нету, — и он тихо, как двоечник на задней парте, засмеялся.
— Сам смотри под ноги, Мойша, а то сломаешь свой красивый носик и станешь похожим на русского! — дерзко ответила Рамона.
Мне оставалось только поражаться внезапной перемене в ее мягком и добродушном характере. Чем еще женщина может задеть мужика, тем более, если он гораздо массивней и сильнее ее? Только словом. Но в отличие от очень смахивающего на дешевого рэкетира Соловья, Альберт только усмехнулся, проглотив брошенные в его адрес слова, и равнодушно парировал:
— Помолчи лучше, бикса, не то… — Он не нашёл подходящих угроз и ограничился обычным плевком себе под ноги, на оклеенный дорогим импортным покрытием бетонный пол гаража.
Мы поднялись на третий этаж, но мне не удалось даже краем глаза осмотреть особняк, так как и на первом и втором этажах ведущие в жилые помещения двери были прикрыты. На третьем же этаже расположение комнат очень напоминало гостиницу — длинный коридор в форме буквы «Г», с расположенными по обеим сторонам шестью дверьми. Одна из них, самая широкая и не похожая на комнатную, вероятней всего, вела вниз, на вторую лестницу.
— Сюда заходите, — идущий впереди Соловей достал из кармана пиджака ключ, открыл самую последнюю — люрцевую — дверь коридора и жестом велел нам с Рамоной пройти внутрь. Как только мы выполнили его приказ, он тут же закрыл её и запер врезной замок. Мы оказались в ловушке.
«Комната для гостей» очень походила на номер в гостинице среднего класса, даже можно сказать, она была несколько лучше. Две аккуратно застеленные кровати, стол с мягкими стульями, большое настенное зеркало, телевизор, телефон, ковер на полу и даже ванная комната с душем и санузлом. Только вот массивная металлическая решетка на окне как-то не очень вписывалась в окружающий «ансамбль».
Первым делом я сразу же снял трубку телефона, но, как и следовало ожидать, гудков не услышал. Полная тишина.
— О-очень интересно… — буркнул я и стал обшаривать комнату, в надежде отыскать хоть что-нибудь «этакое». Увы, все здесь было вполне обычным, без признаков специального назначения. Комната эта напоминала мне автофургоны, у которых выхлопная труба заканчивается не снаружи, а внутри крытого кузова. Такие штучки очень любили солдаты Третьего рейха в годы второй мировой войны. Хотя, если следовать здравому смыслу, убить нас они могли и в Пярну. Совсем не обязательно для такой ерунды везти нас на другой конец независимой Эстонской Республики за сто с лишним километров. А на садистов-маньяков похитившие нас «гангстеры» явно не были похожи, даже мордожопый, как обозвала его Рамона, Соловей. Хороша птичка, сто пятьдесят килограммов веса! Я еще заставлю его спеть для меня, за мной не заржавеет. Только вот очень интересно, зачем я им понадобился? Скорее всего, кто-то из их «главных», может, сам Ян Францевич, всерьез думает, что я что-то знаю особенное, раз пять лет был начальником охраны «Золотого ручья».
Если они в курсе разработок профессора Славгородского, то это — на все двести процентов — не обычные городские бандиты, уверен в этом. Но каким образом они узнали про секретную программу на дискете у генерала Крамского?! А как смогли оказаться на месте падения вертолета раньше «камуфляжников»?! Надеюсь, в ближайшее время хоть что-нибудь прояснится… И, судя по всему, разговор мне предстоит серьёзный.
Рамона, едва оказавшись в комнате, тут же, не задумываясь, направилась в душ. Похитители позволили ей собрать кое-какие вещи, помещающиеся в дамскую сумочку. Что само по себе чрезвычайно удивительно. Они что, собираются держать нас здесь неделю? Или две?
Моя спортивная сумка с вещами осталась в Пярну. Там же остались и все мои деньги. Впрочем, я сильно сомневался, что в ближайшее время они нам понадобятся! Такие люди не предъявляют счетов за проживание в номерах с решётками на окнах, даже если посетитель что-нибудь тут испортит из жуткой нелюбви к хозяевам апартаментов.
Я очень боялся, что Рамона, по моей вине втянутая в эту историю, будет ругать меня, плакать, говорить, как она ошиблась, посылая мне поздравительную открытку на день рождения, но, к счастью, получилось совсем не так. Она предпочитала не разговаривать про погибшего пса Гарика, про пытку, учиненную бандитами прямо у нее на глазах, про «извращенца», едва не изнасиловавшего её, и про все прочие беды, вошедшие в её дом сразу же после моего появления там.
Едва она вышла из душа, как сразу же прилегла на одну из кроватей и тихо попросила, чтобы я лег с ней рядом. Потом нежно прижалась ко мне, поцеловала в щеку и довольно быстро уснула. Ее организм выбрал для истерзанной нервной системы самую лучшую разгрузку — сон. Жаль, я не мог вслед за ней последовать в царство грёз, а не мешало бы. Я лежал, боясь пошевелиться и потревожить её, и думал, думал, думал о том, что же уготовила мне судьба на этот раз?
Сотни различных вариантов развития ситуации прокручивались у меня в голове, но самым лучшим исходом по-прежнему оставалась моя смерть. Я не мог сделать для них больше, чем уже сделал, — отдал им дискету с секретной программой кодирования человеческой психики. Удобная вещь, не правда ли?
Наконец мысли мои стали более размытыми, формулировки — нетвердыми, и я незаметно погрузился в состояние глубокой дремы. Это нельзя было назвать сном, так как я отчетливо различал все окружающие меня звуки, чуть уловимое шевеление, Рамоны, о чем-то вполголоса разговаривающей во сне, как гулко отозвались по скрытому за дверью коридору чьи-то шаги, как они замерли возле вставленного в дверь — чтобы наблюдать за комнатой — глазка, а после минутной паузы вернулись обратно к лестнице. И наконец я услышал, как к фасадной части особняка подъехала машина. Спустя десять минут в двери щелкнул замок, и громкий голос Альберта разорвал застывшую тишину:
— Хватит спать, воин! Подъём…
— Что ты хочешь от меня? — Я сел на кровати и сделал презрительное выражение лица.
Рамона тоже проснулась, протирала глаза и поправляла волосы. Ох, женщины, не знаю, что должно произойти, чтоб и они перестали в первую очередь думать о том, как они выглядят.
