Я покинул командирский бункер, и два молодца в камуфляже довели меня до «конуры», где предстояло провести последнюю ночь.
Вместо гуцула Иванко на соседней кровати в высоких шнурованных ботинках лежал совсем другой парень, в таком же, как я, черном одеянии. Услышав мои шаги, он обернулся, и я почувствовал, что мускулы мои наливаются силой.
Это был рыжий Альберт.
— Ты?! — удивленно пробурчал он, вставая со скрипучих металлических пружин. — Здесь?! Я думал, тебя уже давно пустили в расход.
— Как видишь, ошибся, идиот. А ты, наверное, плохо себя вел, раз отправили на базу.
— Не твоего ума дело! — вспылил рыжий. — Скажешь ещё одно слово, поц, размажу по стенке!
— Ошибаешься, Мойша, это я буду тебя мазать! — И я что есть силы заехал Альберту кулаком в пах. — Проводки, говоришь, сука?! Электричество?! Сейчас ты будешь ползать на коленях и целовать мне подошвы, умоляя о пощаде. Ну! Я не слышу тебя!!!
Рыжий корчился на полу и протяжно выл. Для полного счастья я саданул ему ногой в лицо. Вот теперь порядок.
— И встать, когда с тобой разговаривает начальник охраны!!!
Эти мои слова повергли Альберта в жуткое уныние. Он поднялся с пола, несмело отряхнул форму и затравленно посмотрел на стоящего перед ним разъяренного мужика. На меня.
— Ты — начальник?
— Я — начальник. И не «ты», а «вы», понял, недоносок?!
Он молчал, не решаясь так конкретно признать свою капитуляцию.
— Оглох, рыжий конь, или онемел? Я спрашиваю — тебе все ясно?
— Всё, — Альберт вздохнул и стал внимательно изучать налипшие на своих «шузах» сухие комья грязи.
— Отдыхай пока. — Я прошел в умывальник, Ополоснул вспотевшее лицо струей холодной воды, а когда вернулся, то заметил появившихся в комнате двух «псов», недавно водивших меня на аудиенцию к Персикову. Один из них легонько тронул меня за плечо.
— Ты действительно теперь будешь заместо Артака?
В каждой комнате стояли камера с микрофоном, и битюги не могли не заметить моей потасовки с рыжим. Видно, их тоже удивила информация о моем неожиданном назначении на должность их командира. Ребята решили проверить ее по горячим следам.
— Завтра начинаю принимать дела. Артак ваш переводится на новое место, — со своими будущими бойцами я сразу решил установить доверительные, насколько было возможно, отношения. — Начиная с шести утра вы подчиняетесь мне точно так же, как и Саркисрву. Надеюсь, поладим?
— Какие базары, конечно! — Моментально сориентировавшись, что пора начинать прогибаться перед новым командиром, один из парней тут же ощерился в золотозубой улыбке: — Я — Павел, а он — Тимур, — и охранник протянул мне волосатую лапу.
Я ограничился кивком и попросил найти Сарки-сова. Пусть зайдёт.
— Он в спортзале. Пошли, сходим, — пожал плечами Павел.
Я не стал спорить и направился вслед за парнями к лифту. Спорткомплекс находился двумя этажами выше, на самом высоком — четвёртом — уровне базы. Внизу были апартаменты Персикова и иже с ним, а также центр разработки психотропного оружия. На втором этаже размещались жилые помещения, автостоянка, выход из бункера, склады и мед-часть. На третьем — учебные классы, системы жизнеобеспечения: электрогенераторы, водяные насосы и фильтры, вспомогательные вентиляторы нагнетания воздуха, кухня, несколько служебных кабинетов, в том числе и начальника охраны, и еще что-то. А на четвертом уровне, помимо бассейна, тренажерного и гимнастического залов, бани и теннисных кортов, имелся запасной выход на вершину каменистого холма, во чреве которого размещались база, а также закрытая площадка для вертолета с автоматическим перекрытием вверху, с высота птичьего полета сливающимся с общим карпатским ландшафтом. Всего этого я пока не знал. Мы вошли в лифт, поднялись на два этажа и, пройдя по длинному коридору, оказались в гимнастическом зале.
Здесь разминались несколько человек, среди которых я сразу приметил крепкого смуглого армянина, отрабатывающего «маваши» по большому брезентовому мешку с песком. На теле его бугрились сильные мышцы, проступали крупные мокрые капли и пульсировали вены. Измятый стокилограммовый мешок сотрясался под хлесткими разящими ударами опытного бойца, и я, с интересом наблюдая за единоборством Саркисова с «грушей», пришел к выводу, что очень хотел бы сейчас оказаться на месте спарринг-партнера начальника охраны. Это был серьёзный соперник.
Но гораздо больше я удивился, когда вгляделся в лица двух боксёров, отчаянно молотивших друг друга на расположенном в дальнем конце ринге. Их физиономии на две трети были скрыты шлемами, но всё-таки я смог в одном из них узнать… Яна Францевича. Того самого, под чутким руководством которого в Пярну на меня набросились Соловей с Альбертом. А его соперником был не кто иной, как Владимир Адольфович Персиков! Оба вполне прилично работали кулаками. Оказывается и психиатр-инквизитор, и один из «крестных отцов теневой власти» регулярно практиковались в облагороженном мордобое под названием бокс.
Они тоже заметили меня. Стоящий за канатами бугай протянул Персикову сухое полотенце. Тот зубами распустил веревки на перчатках, скинул их на ринг, снял защитный шлем и кивнул мне, пальцем ткнув в сторону Артака.
— Валерий Николаевич, присоединяйтесь. Составьте компанию начальнику охраны, а то он скоро разорвёт на части несчастную «машку».
— Ничего, я уже выдохся, — отрицательно покачал головой Артак и, напоследок засадив «машке» хороший «дау-кик», подошел ко мне. — Вы — Бобров? — Саркисов вопросительно взглянул на меня и несколькими жадными глотками допил остатки воды из прозрачной пластмассовой бутылки. Затем жестом приказал убираться вон пришедшим вместе со мной охранникам: — Все свободны. Ваши «хвосты» больше ему не нужны, он теперь новый командир. Верно говорю, ара?
— Вернее не бывает. Меня зовут Валерий.
— Ну а моё имя ты знаешь. Пошли в бассейн, поныряем с вышки. — Артак по-приятельски обнял меня за плечи. — А потом попьем пивка холодного у меня в конуре, о делах поговорим. У меня, ара, день рождения сегодня.
Честно признаться, я уже почти два месяца хотел сделать то, что мне сейчас предложил этот компанейский на вид кавказец. Я знал, что старшие командиры пользуются ощутимыми привилегиями, и это еще больше усиливало желание хоть как-то скрасить серость и однообразие последних семи недель заточения в каменном мешке. Поэтому я без церемоний принял приглашение Саркисова.
— Только у меня вид не пляжный, — намекнул я на отсутствие неких принадлежностей одежды.
На что смуглокожий Артак громко рассмеялся и хлопнул меня по плечу, причем так, что я едва устоял на ногах.
— Сразу видно, ара, что ты еще «чайник»! У нас нет женщин сегодня, да даже если бы и были — тебе разве можно стесняться? Ведь ты мужчина, — последнее слово Саркисов произнес с чувством великой гордости за свою принадлежность к сильной половине человечества. — В бассейне не был ещё, да?
