— Бред.
— Я тоже так сразу и сказал Капренку: «Все это фуфло. Верить этой ахинее не стоит, а тем более под нее платить деньги. Только отстегнешь две штуки, как тут же зайдут на второй круг с другой мотивировкой».
— Почему сразу? Может, небольшой перерыв и сделают.
— Как быстро бабки прогудят, от этого зависит, — согласился я.
— И что Капренко?
— Не догадываешься?
— Заплатил?
— Им — да. Сразу же. Через того же посредника передал на следующий день чехам две тысячи долларов.
— А тебе?
— А мне через несколько месяцев.
— И ты столько терпел? Неужели это возможно? — в который раз за вечер изумился Майкл.
— Не терпел я, Миха, просто именно столько времени у меня рубашка от его слез просыхала, — зло пояснил я.
— И… Как?
— Поначалу я ждал благодарности в форме поляны в кабаке и, конечно же, возврата всей вложенной суммы плюс, понятно, заработанной на этих деньгах прибыли.
— А самому было напомнить неловко?
— Не то что бы неловко, но как-то напрашиваться на благодарность не хотелось… В моем восприятии это все равно, что требовать «спасибо» у ребенка, которого вытащил в последнюю секунду из-под колес самосвала…
— Да, да. Ему еще от шока надо отойти. Маме с папой пожаловаться. Штанишки просушить, — ехидно заметил Майкл.
— Типа того. У меня и мысли не было, что может быть как-то иначе. Спасти человека… это же о чем-то говорит… Разве в такой ситуации может быть другой расклад?
— Это с нормальным человеком, сам же говорил, напоминаю, а мы сейчас говорим о гниде редкостной, об издателе Капренко…
— Замечание принимается.
— Еще б замечание по делу не принималось.
— Время шло. Я в легком недоумении пару раз ему позвонил. И так, между делом, в разговоре намекнул, что надо бы урегулировать наши финансовые вопросы. Он вроде бы понял…
— Но действий никаких не предпринял…
— Совершенно верно. То он в командировке, то на отгрузке, то на погрузке. Прошел еще один довольно большой кусок времени. Я начал звонить ежедневно. С каждым звонком мои намеки звучали все менее прозрачно, а тон становился все жестче…
— А он их в упор не воспринимал?
— Да.
— Сучок редкостный.
— Настал момент, когда я взорвался.
— Понимаю.
— Если говорить совсем честно — довел он меня, Мишка, до исступления своими гнилыми базарами: «Ты же сам видел, я отдал восемь тысяч шестьсот баксов тем, и еще две этим — надо отработать, деньги чужие были».
— Лечил по полной программе, — метко охарактеризовал ситуацию Майкл. — Парил мозги, как вчерашнему.
— Я и сам это все понимал. Но как-то давить на убогого, особенно, после того, как спас… Неловко…
— Тебе?
— Мне.
— А ему нормально?
— Вполне. Он, если оглянуться назад, можно твердо сказать, чувствовал себя комфортно. Насчет гнилых отмазок… тут он был, как рыба в воде. Потом у него новая фишка появилась — купил он новый типографский станок, в долях с кем-то, за девяносто восемь тысяч долларов.
— За сколько?
— Девяносто восемь тысяч.
— Баксов?
— Да. И прикинь, еще на меня обижается, ну, или вид делает: «Ты же понимаешь, я потратился, весь в долгах. Нет у меня с тобой возможности рассчитаться».
— Так и говорит?
— Почти дословно. А то, что мне несколько месяцев не отдает долг, воспринимает как что-то само собой разумеющееся. Просто обалдеть можно было от такой логики — тому отдал, то купил, а тебе отдать — денег нет. И вместо слова «извини» звучит — «подвинься».
— Лихо.
— Речь уже шла только о вложенных деньгах, про совместно полученную прибыль я и не вспоминал. Подавись ты ею, свинья неблагодарная, верни только деньги бригадные.
— У тебя, Скиф, нервы железные, даже стальные…
— С такими компаньонами любая сталь окислится и перетрется. Чехи вокруг него долго кругами ходили, не знаю, может, до сих пор доят. Я уже не вникал в эти дела.
— Еще б! После такого отношения…
— Даже Сеня тогда на меня коситься начал.
— Конечно, такой тупняк непонятный. Особенно для бухгалтера. Глупый расклад, с какой стороны ни посмотри. Как ты его дожал?
— По концовке он опять, уже от меня, пару недель прятался, затем целенаправленно продинамил две мои стрелки…
— Серьезно?
— Абсолютно. На первую и не приехал, и не позвонил. Я его сам вычислил — он сказал, что в данный момент очень занят и будет ждать меня около одного из корпусов университета на следующий день в определенное время. Туда он тоже не явился и отключил мобильный телефон.
— Ни хрена себе. И это после всего, что ты для него сделал? Ой, дурак! Вот так взять и лишиться твоей дружбы. Кретин безмозглый.
— Чуть сам его не порвал. Едва сдержался.
— Знаешь, не верится, что такое бывает в жизни. Что-то уникальное, — в который раз за вечер посетовал Майкл.
— Как видишь, случается.
— Ну, а деньги?
— Передал через своего адъютанта Саню. Дней через десять. Сам все это время где-то опять ныкался. Встречаться, само собой, побоялся. А Санька парень хороший. При понятиях. Чего на нем зло срывать? Я к нему до сих пор нормально отношусь. Был с ним любопытный эпизод. Как-то предложил я ему Капренко на бабки развести…
— В натуре?
— Нет. Если было бы такое желание, то зачем мне он в качестве помощника? Хотел реакцию парня посмотреть.
— И что?
— Саня отказался.
— Хорошая характеристика.
— Хлопец путный. — Я согласно кивнул. — Он сам прекрасно знает, впрочем, как и все, кто у Капренко работает, что шеф у них гнида последняя.
— А чего служит?
— Кормушка.
— Ну, если так, то понятно. Хотя…
— Это его дело.
— Согласен. А вот ты меня сегодня удивил. Ты же никогда не прощал таких вещей и считал своим долгом наказывать подобных ублюдков? А, Скиф? Что произошло? Почему для Капренко ты сделал исключение?
— Старею. Лень об говно пачкаться.
— Не верю.
— Тогда как тебе такой ответ: «Еще не вечер»?
— Это другой разговор. — Майкл разлил по рюмкам остатки коньяка. Взглянул на часы. — О, уже половина десятого. Как время летит. Вера давно ушла, придется еще за одной самим идти.
