— Все свое ношу с собой, — улыбнулся в ответ Рембо: «Не хватало, чтоб эти «братья-акробаты» с кем-нибудь грамотным перебакланили до завтра», — оформим все сейчас.
— Сегодня, так сегодня, — согласился Марк Ариевич.
— Вот и славно, — потер ладони Конрад Карлович, — у нас здесь как раз небольшой кабинетик имеется.
— Прошу вас! — Марк Ариевич сделал символичный жест на правах хозяина, пропуская Савельева вперед.
— Благодарю, — Сергей еще раз взглянул на штабеля плитки и покинул бокс.
— Я догоню, — Михельсон с натугой прикрыл створки, — сейчас, только склад замкну.
«Кабинетик» оказался довольно просторным офисом с компьютерами, мощным ксероксом, факсом и прочей оргтехникой. Дорогой ремонт и стильная офисная мебель дополняли интерьер. Всем этим хозяйством заведовала длинноногая секретарша.
При их появлении она весело защебетала, сообщая своим хозяевам последние бизнес-новости и оперативную информацию по работе офиса. Попыталась подсунуть руководству документы на подпись, но Конрад Карлович отмахнулся:
— Потом, все потом, солнышко.
Серега с удовольствием проводил взглядом ее ноги и бедра, когда Марк Ариевич услал ее готовить кофе. «С коньячком», — не преминул добавить Конрад Карлович.
Договор набросали быстро. Сошлись на типовом купли-продажи. Записали туда реквизиты сторон, немного поторговавшись, определились с курсом пересчета долларов в национальную валюту, оговорили особые условия. Савельев легко согласился на пеню в размере одного процента от суммы в день, в случае неоплаты в десятидневный срок: «Ребята, деньги я вам загоню завтра, не волнуйтесь». Условие поставки определили как самовывоз.
Размашисто поставили подписи, пришлепнули печати: «Все, красавцы, — пряча свой экземпляр договора, ликовал Серега, — папандос, дорогие потомки Авраама. Теперь вам никуда не спрыгнуть. Плитка моя, балбесы».
— Очень приятно было иметь с вами дело, — он пожал руки продавцам, — Конрад Карлович, Марк Ариевич.
— Сергей Петрович, нам тоже очень приятно. Наша экспресс-сделка просто чудо, — Михельсон искательно заглянул Савельеву в глаза. — Надеюсь, все смежные вопросы мы утрясем так же, без проблем?
— Да, Конрад Карлович, не волнуйтесь! Господин Савельев свое слово держит, — подмигнул ему Рембо. — Особенно в сферах, которые касаются автотранспорта и денег.
— Это вы о чем? — подозрительно покосился на него Марк Ариевич.
— Это, господин Савельев хочет сказать… — начал Михельсон, но Рембо его перебил:
— Это о переводе всей суммы по договору и о транспорте. Деньги, как я и сказал, вы увидите у себя уже завтра, после обеда…
— Если банк нормально сработает, — раздраженно буркнул Марк Ариевич, по всей вероятности недовольный своим поражением в торгах.
— Это да, — согласился Рембо, — а вот, что касается транспорта… Грузиться будем уже, я думаю, послезавтра с утра. Не возражаете?
— Нет, нет, Петрович, как вам будет удобно, так и сделаем, — Конрад Карлович похлопал себя по мобильному телефону, — еще пять раз созвонимся.
— Вот и замечательно, — Савельев поднял руки ладонями вверх, обозначая тем самым окончание переговоров.
— Тогда и обмоем это дело, — добавил Марк Ариевич.
Конрад Карлович обиженно взглянул на компаньона и тяжело вздохнул.
— Согласен, — улыбнулся Сергей.
* * *
Следующий день я, пробуждаясь, встретил смехом. Именно день, а не утро, как подтвердили мои предположения часы. Они показывали тринадцать часов десять минут. Обед. Ничего удивительного в этом не было, поскольку мы расстались с Майклом уже сегодня, около шести утра.
После нашего ночного общения, я еще долго не мог усадить Мишку в такси, выслушивая его подозрения относительно моих жульнических трюков при игре в шашки Го. Для этого у него имелись все предпосылки — общий счет сыгранных партий был шесть один в мою пользу, а вот оснований не было, и быть не могло — в Го мухлевать практически невозможно.
Правда, если уж совсем быть перед собой откровенным, последние две партии можно было сбросить со счетов — они велись уже после третьей бутылки водки, за которой мы дружно сгоняли под утро в ближайший круглосуточно работающий супермаркет. Майкл поплыл после этой прогулки, и за полноценный выигрыш последние два очка можно было не считать. Четыре один — это был реальный счет вчерашнего турнира.
Настроение у меня было прекрасное. Алкоголь, трансформировавшийся в похмелье или утренний бодун, у всех гуляк вызывающий самые негативные ощущения, на меня действовал странно — не так как на нормальных людей — мне было радостно.
Причем, я испытывал это чувство с самого первого серьезного злоупотребления водкой — после перелома ноги на соревнованиях. Так я тогда отметил окончание своей профессиональной спортивной карьеры. Вот и сегодня у меня с похмелья было прекрасное настроение — в минуты пробуждения я любил этот мир всей душой. И смеялся так же — весело, открыто и задорно.
Причиной смеха был сон. Мне приснились соревнования по гребле. Вода, солнце, голубое, без единого облачка, небо. На байдарках, сосредоточенно пыхтя, орудовали веслами… крысы. Огромные белые лабораторные крысы, килограммов по пять-семь каждая. Забавно гримасничая, они активно загребали двусторонними веслами, пытаясь обогнать соседей и выиграть состязание.
К чему нам снятся эти, не особенно жалуемые людьми, твари, я не помнил а, порывшись в памяти, мог определенно и честно признаться себе — никогда я этого и не знал. Но к чему мне сегодня приснились крысы, еще и плавающие, мог сказать вполне определенно.
Вчера я клятвенно пообещал Майклу связаться с другом по спорту, чемпионом Европы по каратэ в тяжелом весе — Витьком. С этой мыслью я и заснул под утро: как только проснусь немедленно позвоню в столицу корешу по сборной и провентилирую тему насчет издательства «Космос». С плавающими крысами Витька был связан у меня в мозгу намертво — вот и приснилось.
Все дело было в том, что Виктор, помимо усиленных занятий по своему основному профилю и тренерской работы, числился сотрудником ПНИЛ в ГИФК.
Непонятно? Я б тоже сразу не сориентировался. Объясняю. ПНИЛ — это проблемная научно исследовательская лаборатория. А ГИФК — государственный институт физической культуры. Расположенный в столице нашей родины. Вот там-то и водились приснившиеся мне крысы, не в институтских коридорах, а в лаборатории, конечно.
Кроме всего остального, Виктор еще получал заработную плату в этой лаборатории. Институт физической культуры он закончил не напрягаясь и, собственно, не покидая спортзалов даже во время сессий. Теперь там же он учился в аспирантуре, делал вид, что готовит кандидатскую. Впрочем, надо отдать ему должное, не особенно активно.
Как называлась его тема, я толком не помнил, хотя Витька мне ее озвучивал неоднократно. Приблизительно она звучала так: «Влияние больших физических нагрузок на изменение структуры и химического состава мышечного волокна». Если Витька не привирал, работа эта была секретной, и занималась этим направлением, кроме него, целая группа ученых.
