— За наши успехи, — поднял свою Иван. — Сам все я, Сергей, прекрасно понимаю. Приложу все усилия, чтоб тему эту промутить.
Парфен выпил и склонился над тарелкой. Нож с вилкой заработали в синхронном ритме, а мысли Ивана понеслись, вскачь обгоняя друг друга.
«Стоит сделать этот кредит — дело закрывают вчистую, соответственно юридический факультет закончить худо-бедно удастся. В этом году, конечно, не дадут, перестрахуются. До защиты две недели осталось… Нет. Проскочить не дадут. Придется уйти на год в академку… Сунуть знакомому проректору штукарь — он это дело устроит. Чтобы под липовую медицинскую справку оформить академотпуск, штуки баксов даже многовато будет. Ладно, это потом. Сейчас кредит. При оформлении кредита урвать пятерку… может… нет, должно получиться. Если и не пять, то добавить из сбережений и отдать Сереге — долг по следаку, а если… — Парфен даже дернулся от неожиданной мысли, — если потянуть время, — он опасливо посмотрел в лицо Рембо, — то, может, и отдавать, ничего не придется. Со дня на день письмо о засаде на хате у директора завода газовых приборов прибудет к адресату. Да, так надо и сделать — потянуть волынку, глядишь и сработает. Пять тысяч в кармане останутся.
Интересная штука жизнь — никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А с уродливой Татьяной… да хрен с ней, карьеру можно и иначе сделать. Обидно только за потерянное время. Ну что ж, не все гладко в этом мире».
У Парфена если и не запели соловьи в душе, и не расцвели розы, то стрелка барометра настроения однозначно повернулась на отметку «ясно»:
— Серега, давай выпьем за дружбу, за настоящую мужскую дружбу. Она познается только в беде. Я предлагаю выпить за нее и за тебя. Именно ты мне показал на деле, что это понятие не пустой звук. Хочу выпить за тебя и за дружбу!
«Надо же, животное, а чувствует», — растрогался Рембо. Ему даже стало на секунду жаль этого паренька, так смело шагнувшего в пропасть. Но он вспомнил хладнокровный кидок с плиткой, и улыбка осталась только на лице. Внутри все холодно сжалось: «Не расслабляйся. Вся главная работа впереди», — подбодрил он себя, а вслух сказал:
— За настоящую мужскую дружбу, Вано. Принимается. Это тост по уму. — Улыбка получилась почти естественной.
Хрустальные рюмки мелодично звякнули.
Прикол
— Это главный пьяный прикол нашей молодости. Дело было давно, мы с Костей учились еще на инженеров. Он тогда тоже жил в общежитии. Это сейчас Костик — завидный богатый жених, а тогда мы учились только на втором курсе, звеня мелочью на пиво в карманах…
— Ты еще и на инженера учился? — удивилась Юля.
— Был такой грех.
— Когда ты все успел?
— Давно на этой земле живу, — иронично протянул я, а про себя отметил: «Многого ты про меня еще не знаешь, многого. И о большей части этих неизвестных фактов жизни хотелось бы оставить тебя, любовь моя, в неведении».
— Так и что? Извини, я тебя перебила.
— Продолжаю…
Мы с Юлей отмечали в дорогом ресторане месяц нашего знакомства и ее поступление в университет на экономический факультет. Чтобы она не сильно смущалась фешенебельной обстановки, кучи столовых приборов и трех официантов, обслуживающих наш столик, я нарочито громко рассказывал байку из нашей студенческой жизни:
— Праздник был законный — 8 Марта. Внизу, прямо в общаге, по такому событию устраивали дискотеку. Мы были абсолютно нормальные студенты и распугивать своим трезвым видом людей на танцах позволить себе не могли…
— Не сомневаюсь, — прокомментировала Юля.
— Поэтому мы, как порядочные, сели с Купером у него в комнате, его сосед — Блинов Юрка был где-то в городе, и начали отмечать Международный женский день вдвоем. Как положено, по-мужски. Водки много — закуски мало, вернее сказать, закуска была только до второй рюмки, на ней она просто закончилась…
— Это как?
— Это, Юлечка, совсем. Катализатором процесса подготовки к дискотеке послужил заместитель коменданта общежития Юра Семененко, самый настоящий хохол из Херсона. Он зашел по пустяковому вопросу и сразу налетел на полный до краев граненый стакан водки и наши настойчивые требования подтвердить свою принадлежность к самой умной, сильной, красивой и смелой части человечества. Что он и сделал одним движением, — я поднял воображаемый стакан, показал, как он опрокидывает его в горло, демонстративно занюхивает тыльной частью кисти и собирается уходить. Юля рассмеялась. — Мы его, конечно, усадили за стол и попробовали раскрутить на сало. В ответ он потребовал от нас доказательств, что мы тоже настоящие мужики. Мы смело опрокинули по стакану вдвоем с Купером. Потом еще втроем…
— Что, правда? — усомнилась Юля.
— О том и речь. Закуски мы, естественно, не увидели. Ловкий ход со стороны заместителя коменданта общежития, хитрого херсонского хохла Семененко, удался. Он, лихо подзадоривая, упоил нас так, что о славном украинском продукте мы просто забыли. Зато дискотеку я помню очень хорошо. Сначала мы просто танцевали, потом делали сальто, кульбиты и все остальные спортивные упражнения, которые нам казались уместными во время плясок. Затем это нам надоело и мы устроили соревнования под девизом: «Кто дальше бросит колонку». Даже объявили какой-то приз для победителя. Кто-то из нас выиграл это состязание, и мы дружно раскатали традиционный приз — бутылку водки. До этого момента я все помнил более-менее. Потом образовался какой-то провал, и следующим осознанным эпизодом был увод меня с сего празднества под белы рученьки…
— Ох, Женя, Женя!
— Самому стыдно. Но это был первый и последний подобный случай в моей жизни. Значит, справа меня тащил Васька, а кто это делал слева, как я ни старался — разобрать не мог. Меня это обстоятельство удивляло и слегка злило. Зрение почему-то работало в одну сторону. Самое интересное началось у двери в мою комнату. Обыскав меня, предварительно приперев к стенке, по которой я все норовил сползти, они обнаружили полное отсутствие ключей…
— Потерял? — сделала предположение Юля.
— Нет, не угадала. Я им подробно объяснял, что ключи отдал трем знакомым девчонкам из другого общежития, которые приехали на праздник и собирались остаться здесь ночевать, а меня планировалось уложить спать у Кости. Объяснять-то я объяснял, но, как потом выяснилось, совсем не вслух. После недолгого совещания меня было решено откантовать к моему корешу Куперу, которого уложили спать таким же образом часом раньше. Что и было проделано…
— Костик, он тоже…
— Точно такой же. Брат-близнец. Как все было дальше, рассказал Блин-Блюз — Юра Блинов, сосед Костика: «Поднимаюсь я к себе в комнату в расстроенных чувствах (ему внизу уже рассказали, что нас с Купером на кровати определили), где предстоит спать, размышляю. Обе кровати заняты. Открываю дверь, а два голубя (это мы с Костиком) лежат на полу между кроватями и пытаются отобрать подушку друг у друга».
